Мелкие неприятности супружеской жизни (сборник)

в препирательствах с мужьями; у этих особ язык, по выражению Сюлли, так хорошо подвешен[497], что любые причуды, любые насмешки сходят им с рук и не отвращают от них сердце супругов.

Есть ли на свете мужчина, чья душа столь вынослива, а любовь столь пылка, что он и после десяти лет супружеской жизни будет упорствовать в своей страсти к женщине, которая его больше не любит и ежечасно ему это доказывает, которая отвращает его от себя, осыпает колкостями, изводит капризами, нарочно грубит ему, жалуется на бесконечные болезни и, ради того чтобы муж от нее отступился, попирает даже законы элегантности и опрятности и не боится показаться бесстыдной? Все это, сударь мой, тем более ужасно, что

XCII

Любовникам целомудрие неведомо.

Здесь мы спускаемся в последний круг брачного ада, подходим к концу божественной комедии супружества.

Есть нечто ужасное в положении замужней женщины, которую беззаконная любовь заставляет презреть обязанности матери и жены. Как превосходно объяснил Дидро[498], неверность для женщины – то же, что безверие для священника, а именно – подлая измена собственному долгу; это тягчайшее преступление против законов общества, ибо она толкает женщину на все прочие злодеяния. В самом деле, либо женщина оскверняет свою любовь, продолжая жить с мужем, либо она разрывает все узы, связывавшие ее с семьей, дабы всецело принадлежать любовнику. Единственное, что может оправдать изменницу, – это безмерность ее любви.

Итак, она принуждена выбирать между двумя преступными деяниями. Она неминуемо причинит горе либо любовнику, если он искренен в своей страсти, либо мужу, если любовь еще не умерла в его сердце.

Этой-то устрашающей дилеммой, встающей перед женщинами, и объясняются все странности женского поведения. В ней – причина их лжи и коварства, в ней – разгадка всех их тайн. Есть от чего содрогнуться. Поэтому, казалось бы, простой расчет велит женщине предпочесть несчастья добродетели блаженству порока. И тем не менее едва ли не любая из мужних жен соглашается заплатить грядущими страданиями и бесконечными тревогами за полчаса наслаждения. Если ни инстинкт самосохранения, ни страх смерти не в силах остановить женщин, чего же ожидать от закона, грозящего им двухлетним пребыванием в тюрьме Маделонет[499]! О возвышенная низость! А как подумаешь, что все эти жертвы приносятся одному из наших собратьев, господину, которому мы бы не доверили управлять нашим имуществом, если таковое у нас имеется, господину, носящему точно такой же редингот, что и все мы, – как подумаешь об этом, впору расхохотаться так громко, чтобы смех наш, пролетев над всем Парижем от Люксембургского сада до склонов Монмартра, нарушил покой мирно пасущегося там осла.

Быть может, кому-то покажется весьма странным, что, ведя разговор о браке, мы касаемся походя такого великого множества предметов, но брак – это не просто вся человеческая жизнь, это две человеческие жизни. Так вот, подобно тому как, поставив в лотерее не на две, а на три цифры, мы умножаем возможный выигрыш в сотни раз[500], так же соединение двух жизней страшно множит и без того немалое число случайностей, наполняющих наше существование.

Размышление XXVII

О последних симптомах

Автору этого сочинения так часто приходилось встречать в свете людей, фанатически приверженных определению истинного и среднего солнечного времени, людей, обожающих часы с секундной стрелкой и живущих по часам, что он счел необходимым, ради спокойствия большинства мужей, включить в свою книгу Размышление «О последних симптомах». Было бы жестоко оставлять людей, помешанных на точности измерений, без компаса, который указал бы им наверное тот миг, когда солнце супружества пройдет зодиакальный круг и на горизонте взойдет созвездие Минотавра.

Брачные астрономические таблицы заслуживали бы, возможно, отдельной книги – такое множество остроумных и тонких замечаний требуется от того, кто их составит. Профессор признается, что его собственный юношеский опыт недостаточно велик, но, подходя к концу своего многотрудного предприятия, испытывает законную гордость оттого, что может завещать своим преемникам еще один предмет для изысканий и напомнить, что тема эта, на первый взгляд столь избитая, в действительности не только не освещена исчерпывающе, но еще долго будет нуждаться во множестве уточнений. Итак, профессор помещает здесь беспорядочные и бессвязные сведения, которые ему удалось собрать, и надеется позднее, на досуге, привести их в порядок и выстроить из них стройную систему. На тот случай, если кто-либо возьмется за это в высшей степени национальное предприятие прежде него, он почитает своим долгом, не боясь обвинений в тщеславии, сообщить читателям естественную классификацию последних симптомов. Не подлежит сомнению, что они делятся на два вида: однорогие и двурогие. Однорогий Минотавр – самый безобидный; с его легкой руки преступная пара предается платонической любви или по крайней мере старается не оставлять видимых следов своей страсти в потомстве; напротив, двурогий Минотавр – вестник несчастья со всеми его плодами.

Мы отметили звездочками те симптомы, которые, на наш взгляд, служат предвестниками этого последнего исхода.

Минотаврические заметыI*

Если женщина, очень долго жившая в разъезде с мужем, вдруг принимается безудержно кокетничать с ним и его соблазнять, она действует в согласии с аксиомой морского права: «Национальный флаг охраняет судно с любым грузом».

II

На балу одна дама говорит другой: «Ваш муж очень остроумен». – «Вы находите?..»

III

Ваша жена решает, что пора отдать в пансион сына или дочку, с которыми прежде ни за что не желала разлучаться.

IV*

На бракоразводном процессе милорда Абергавени слуга показал: «Госпожа виконтесса питала столь сильное отвращение ко всему связанному с милордом, что ему, слуге, нередко случалось видеть, как она сжигает бумажки, до которых он дотронулся, находясь в ее спальне».

V

Если женщина расслабленная вдруг становится деятельна, если женщина, ненавидевшая ученые занятия, вдруг принимается учить иностранный язык, одним словом, если характер женщины решительно меняется, это – симптом бесспорный.

VI

Если женщина счастлива в любви, она перестает выезжать в свет.

VII

Женщина, имеющая любовника, становится очень снисходительна.

VIII*

Муж дает жене сотню экю[501]в месяц на наряды; она тратит никак не меньше пятисот франков и не берет взаймы ни единого су: под покровом ночи мужа грабят, врываясь в его дом с оружием в руках… но без взлома.

IX*

Муж и жена спали в одной постели: жена постоянно хворала; они стали спать в разных комнатах: мигрени забыты, все болезни как рукой сняло – устрашающий симптом!

X

Женщина, прежде не обращавшая никакого внимания на свою внешность, вдруг начинает наряжаться с величайшей тщательностью. Дело не обошлось без Минотавра!

XI

– Ах, дорогая, самая страшная мука – это когда тебя не понимают.

– Да, дорогая, но зато когда тебя понимают!..

– О, разве это возможно?

– Не спорю, это случается очень редко. Да, это великое счастье, но, увы, во всем свете не найдется и двух существ, способных нас понять.

XII*

Если женщина заискивает перед собственным мужем… Вопросов нет.

XIII

Спрашиваю ее: «Откуда путь держите, Жанна?» – «От вашего