Цудзиюти смотрел на него с откровенным изумлением.
– Зачем так волноваться? Мне казалось, что для вас уголовный розыск – настоящая заноза. Детективы держатся слишком самоуверенно, всегда стараются скрыть что-то, хотя бы отдаленно достойное внимания. Поверьте мне, самый быстрый способ для истинных преобразований – смена руководителей. Скоро вы увидите, как улучшатся отношения уголовного розыска с административным департаментом. В результате обеим сторонам будет легче выполнять свою работу.
Миками искренне считал, что Акама – меньшее зло. По крайней мере, он понимает, что мучает других; по крайней мере, он поступает человечно.
«Зачем так волноваться?»
– До весны я служил в уголовном розыске. Двадцать четыре года прослужил детективом. Я по опыту знаю, что…
– Ах, вот оно что! А я-то все думал…
Миками показалось, что Цудзиюти скажет: «А я-то все думал, почему вы их так выгораживаете», – но он не угадал.
– Все дело в туфлях, – продолжил Цудзиюти. – Ваших туфлях. Не обижайтесь, но когда вы вошли, я подумал, что они – просто ужас.
Почему его туфли – «ужас»?
Неожиданный переход ошеломил Миками. Он невольно опустил голову, принялся разглядывать свои кожаные туфли. Сначала правую, затем левую. На его взгляд, они выглядели прекрасно. Идеально чистые. Что такого заметил в них Цудзиюти, почему критикует его обувь? Правда, туфли были довольно поношенными, но Минако старательно начищала их каждое утро до блеска. Все потертости были скрыты под слоем черного гуталина. В них не было ничего, позволявшего назвать их «ужасом». Может быть, зеркальный блеск слегка потускнел за день, но больше – ничего.
– Сколько времени вы их носите? – Цудзиюти как будто затеял светскую беседу.
– Когда я нахожу туфли, которые мне нравятся, я всегда покупаю несколько пар одного фасона. Но туфли носятся долго; не успеешь оглянуться, вторая пара плесневеет…
Миками по-прежнему неотрывно смотрел на свои ноги. Он даже не моргнул. Он видел перед собой Минако, которая сидит на корточках в прихожей и чистит ему туфли. Миками всегда носил начищенные до блеска туфли. Так было и когда он только начал служить в полиции и носил форменные туфли из кожзаменителя. Так же было и позже, когда он начал покупать более удобную обувь. Минако всегда улыбалась, почистив ему туфли и поставив параллельно.
«Что же я…»
Дрожь пробежала по всему телу; она началась изнутри и распространилась до кончиков пальцев. Миками показалось, будто чары рассеялись. Его действия не имели оправдания. Он пошел поверх головы Акамы, пытался напрямую сообщаться с Токио. Он толкнул Исии, и тот упал; он силой добился аудиенции с глазу на глаз с начальником префектурального управления и донимал его вопросами. А ведь все прочат Цудзиюти на должность следующего генерального комиссара!
Он станет одним из неприкасаемых.
Голова как будто онемела. Поле зрения сузилось. Но ему не было плохо. Наоборот, стало почти хорошо.
– В наши дни детективы ходят в кроссовках. И все равно изнашивают по многу пар обуви в год, – слова донеслись как будто издалека.
– Правда, неужели?
– Они хорошо изнашивают обувь, потому что им хочется найти преступников и предать их правосудию. Ничего рационального здесь нет. Детективы руководствуются только чутьем… – Цудзиюти склонил голову.
– Постарайтесь взглянуть на дело с их точки зрения. Они – странствующие охотники. Заканчивают одно дело и тут же приступают к другому. Это единственный язык, который они понимают.
– Странствующие охотники… Как поэтично!
– Пост директора уголовного розыска – вершина в их мире. Если их лишить чего-то, на что можно смотреть снизу вверх, они встревожатся.
Цудзиюти хрипло расхохотался.
– Неужели нынешний мошенник – вершина их сообщества? И потом, он получил повышение из службы безопасности.
– Я имею в виду пост в целом, как символ, а не отдельные личности, которые его занимают. Чем дальше углубляться в регионы, тем важнее становится такого рода символизм.
– Ясно. – Цудзиюти внезапно посуровел. – Вы намерены вмешаться в процесс кадровых решений…
Миками еще не до конца вышел из ступора, поэтому не испытывал большой тревоги. И все же почтение к полицейской иерархии впечаталось в него крепко. Он невольно вытянулся по стойке «смирно», столкнувшись с откровенным неудовольствием начальника.
– Было очень интересно, – заметил Цудзиюти. – Может быть, нам удастся когда-нибудь снова побеседовать… – Он нажал кнопку звонка.
– Цудзиюти-сан, позвольте просить вас хотя бы предложить нечто подобное токийскому руководству. Возможно, они передумают?
Исии вошел в кабинет до того, как Миками договорил. За ним следовали все сотрудники секретариата. Лица у всех были каменными.
Цудзиюти просиял.
Миками отдал ему честь:
– Цудзиюти-сан, прошу вас хотя бы подумать над…
«Вышвырнуть его отсюда!» Повинуясь безмолвному приказу Исии, несколько человек схватили его и быстро потащили к двери. В суматохе Миками еще успел расслышать, как Цудзиюти говорит:
– Не допускайте ничего подобного впредь.
Миками выволокли в приемную. Там работал висевший на стене телевизор; он увидел Акаму. Может быть, из-за этого Исии вдруг осознал, где находится, и негромко зарычал:
– Миками, что за игру вы затеяли? Что вы наговорили начальнику?!
– А ну-ка, отпустите! – Миками отшвырнул руки, еще держащие его. Казалось, будто он в огне.
– Миками, объясните! Что вы наговорили…
– Как будто оттого, что я скажу, что-то изменится!
Экран осветился многочисленными вспышками. Кланяющийся Акама казался полупрозрачным.
– Никто из вас ни черта не знает! Вы как слепцы… Вечно смотрите в рот начальству… вы не заметите, даже если у вас под ногами разверзнется земля!
– Боюсь, Миками, что слепец – вы, а не мы. Как вы думаете, что будет, если вы рассердите начальника? Страдать придется нам всем, всему управлению… За то, что вы натворили, отдуваться придется нам всем!
– Вы глупец! Вот почему нас выставляют дураками! Префектуральное управление принадлежит нам. Не думайте, что я буду стоять в стороне и позволю этим ублюдкам делать что им хочется! – Миками с силой ткнул кулаком в телеэкран.
Лицо Акамы исказилось, перед тем как погрузиться во мрак, рассыпавшись в воздухе миллионом осколков.
Глава 51
Кое-кто еще заслуживал хорошей трепки.
Миками выбежал из секретариата и широким шагом зашагал
