– А то, другое?!
– Что, простите?
– Бойкот. Вам удалось отменить его? – очень тихо спросил Акама. Видимо, он был не один, и ему было неудобно говорить.
– У меня пока не было случая обсудить этот вопрос.
– Почему?
– После утренних выпусков репортеры еще шумят.
– А что там с извинениями?
– Нет, еще нет.
– Вы обещали им больше не выпускать анонимных прессрелизов?
– Они еще…
– Так пообещайте им скорее, простофиля вы эдакий!
Миками закрыл глаза. Живо представил себе небоскребы в токийском районе станции «Касумигасэки».
– Слушаюсь!
Разговор прервался, едва он договорил. Миками закурил. Он был спокоен. Дым ел глаза. Сквозь завесу Миками увидел входящего Суву.
– Ну, что там?
– Стало немного спокойнее… хотя никто ни с кем не разговаривает.
– А что с общим собранием?
– Будет нелегко. Ямасина сказал, что пытался внести предложение; я так и не понял, говорил он на самом деле об этом другим или нет.
– Что бы ни случилось, сомневаюсь, что извинения, принесенные мною, их устроят.
Сува кивнул.
– Позовите сюда Микумо и Курамаэ.
– Миками-сан…
– Мне нужно кое-что сказать вам всем.
Миками еще не договорил, а в комнату уже вошел Курамаэ. Он остановился у своего стола, а затем направился к Миками, держа в руках какой-то документ.
– Ну, что?
– Итак… По словам Янасе, Ямасина даже не…
– Я не об этом. Что в газете?
– Ах да… там… еще кое-что о Мэйкаве. Дополнительные сведения.
Все – как и подозревал Миками. Сува застыл на месте точно громом пораженный.
– Это важно? – спросил Миками.
Курамаэ опустил голову, изображая замешательство и сосредоточенность.
– Не знаю, важно ли это в общем и целом. Просто…
– Что «просто»?
– Я подумал, что это может быть важным… для него, для Мэйкавы. – Его слова стали словно слабым толчком.
Изменения, которые произошли с Амэмией. Он вспомнил, что Амэмия аккуратно подстриг бороду и волосы; во второй приезд Миками даже не сразу узнал его. Может быть, Амэмия решил все-таки принять комиссара еще до того, как Миками вдруг расплакался? Он куда-то уезжал. Подстригся. Возможно, для человека вроде Амэмии это важные шаги.
«Надо пообещать…» Миками старался не забывать об этом, позволял себе поразмышлять на важную тему.
Несмотря на слово, данное Амэмии, Миками уже все для себя решил. Выбрал третий путь. Он сделает то, что важно для него.
– Позовите Микумо.
Глава 54
Миками прикрепил к двери записку «Идет совещание» и запер дверь впервые с того дня, как стал директором по связям с прессой, – раньше он считал, что к ним всегда может войти любой желающий. Сува и Курамаэ сидели на стульях напротив дивана, Микумо взяла себе складной стул и устроилась с ними рядом. Когда ее позвали, она прибежала, запыхавшись.
– Пора нам решить вопрос о сокрытии персональных данных. – Миками представил тему и внимательно посмотрел на всех по очереди. – Разрыв отношений с прессой, бойкот… если вспомнить, все началось с наших разногласий по вопросу о сокрытии персональных данных. С тех пор нас как будто прокляли. Так что нам придется что-то предпринять.
– Что предпринять? – Сува вопросительно поднял брови.
– Мы больше не станем ничего убирать из наших прессрелизов. Отныне и впредь наша политика основана на принципах полной гласности, открытости.
Выражение лиц всех трех его подчиненных изменилось. Сува ненадолго закатил глаза.
– Но Акама не потерпит…
– Он сам это предложил.
– В самом деле? Акама одобрил полную открытость?
– Он разрешил дать представителям прессы пустое обещание, если оно будет способствовать отмене бойкота.
Сува ненадолго задумался, а потом резко выпрямил спину.
– Значит, вы предлагаете обмануть их? – Он даже закашлялся.
– Нет. Мы в самом деле ничего не будем от них скрывать… Все должно быть хорошо.
– Значит… в самом деле гласность, полная открытость?
– Вот именно. Мы воспользуемся разрешением Акамы, воспользуемся его уловкой для того, чтобы подготовить почву для полной открытости.
Сува дернул ртом. Курамаэ словно лишился дара речи. Микумо не сводила с Миками восхищенного взгляда.
– Вы хотите, чтобы мы лгали Акаме, а не прессе? – Судя по вопросу, Сува был сильно раздражен.
– Мы воспользуемся разрешением Акамы, чтобы подготовить необходимые перемены.
– Какие перемены? Разве что к худшему… Я не понимаю. Зачем обманывать начальство и поступать так безрассудно? Полная открытость граничит с безответственностью. Нельзя ли ограничиться только той женщиной, сбившей старика, – пусть она ждет ребенка, все равно… А как быть с несовершеннолетними? Вы что же, предлагаете поступать вопреки закону о неразглашении, связанному с несовершеннолетними преступниками? А как быть с делами, в которых замешаны якудза? Если имена причастных к их преступлениям попадут в прессу, кто знает, не явятся ли якудза мстить? Кроме того, бывают самоубийства. А если самоубийцы были психически больными? Мы не можем переложить ответственность целиком на представителей прессы…
– Именно здесь в игру вступает управление по связям со СМИ. Это наша работа. Мы даем им все необходимые данные, но, когда дело требует осмотрительности, мы должны добиться, чтобы репортеры сознательно скрывали часть предоставленных им сведений. Подумайте! Вы считаете, есть разница между нашими и их критериями для такого рода вещей? Пока мы делаем свое дело как надо, они не станут слишком уклоняться от верного курса – посмотрите, как громогласно они защищают право человека на личную жизнь, как отстаивают права личности!
– Но не принимаете ли вы желаемое за действительное? Вам не понаслышке известно, сколько проблем способны создать безответственные публикации в прессе! Репортеры – те же якудза, только называются по-другому! Ничто не гарантирует, что они неожиданно не нарушат договоренность и не выйдут из-под контроля. Им нельзя доверять!
Сува олицетворял собой прошлое и настоящее их управления. Миками понимал: если он не привлечет Суву на свою сторону, у них ничего не изменится. Он перегнулся через стол и помахал рукой:
– Я хочу им верить.
Сува
