Красный бросился допытываться у всех, не ветрели кто его брата. Но только двое вспомнили, мельком видели Дикого, который рубился в самом пекле.
Чувствуя, как все путается в голове, Красный не мог найти себе места. По щекам ползли слезы, но он их не замечал. Упорно не верил, что брата больше нет. Внутри сердца засела злая тонкая игла, раскаленная и скользкая. Она жгла и мучила, не давала опустить руки. Красный знал, что брат жив. Чувствовал всем нутром. Но в мозгу крутилась одна и та же обжигающая ледяным холодом мысль: Дикий мог погибнуть.
Всю ночь по дороге подходили те, кто спасся с поля битвы. Еще несколько воинов, сильно израненных, рассказали, как Дикий бился в рядах горцев, сражаясь, словно божественный Эзус, круша мечом наседавших врагов. Но что с ним стало дальше, никто не знал.
Серый рассвет занялся над полями. Красный стоял и смотрел туда, откуда появлялись солдаты разбитой армии. Все меньше и меньше мрачных фигур возникало из предрассветной мглы.
— Лорд Ворон, что дальше-то?
Обернувшись, Красный увидел юного оруженосца, который робко смотрел на него голубыми, совсем детскими глазами.
— Надо срочно отправить двух гонцов в Тамврот и вести туда всех остальных, — резко ответил севшим голосом Красный. — А мне нужно вернуться за братом.
— Лорд Ворон, только не это! — взмолился оруженосец. — Там уже никого из наших не осталось, всех убили или в плен взяли.
— Он мог спастись! — закричал Красный, едва сдержавшись, чтобы не ударить мальчишку по лицу.
— Мог, конечно, мог, — торопливо согласился оруженосец. — Но вы-то ему ничем не можете помочь — там вся рать Бреса сейчас стоит. Ну, положим, поедете вы за братом. Разве сможете победить в одиночку целую армию? Попадете прямо на мечи и копья. Лорд Красный Ворон, вы же умный, вы подумайте только: зачем себя губить, если брата все равно не спасешь? Вернетесь в Тамврот и, если он жив, выкуп за него отдадите! Тогда и спасете!
Красный сжал руку в кулак и обернулся через плечо, глядя на убегавшую в поля дорогу. Сердце билось неровно и быстро, звало назад, к брату. В нем жила боль, которая, словно горький яд, разъедала все его существо. Но гибкий ум анализировал разумные доводы, так удачно подсказанные оруженосцем. Красный запустил руку в длинные рыжие пряди, сжал и несколько раз рванул. Голову словно огнем опалило, зато мысли сразу прояснились. В одиночку Дикому не помочь. А здесь были люди, которые в нем нуждались.
— Поднимаем всех и уходим, — бросил оруженосцу Красный.
Он нашел своего коня, запрыгнул в седло и закричал, объявляя подъем. Двух молодых всадников на выносливых конях сразу же выслал вперед. Остальных построил, требуя, чтобы здоровые помогали идти раненым, и повел к границе.
Шли медленно, но все равно по расчетам Красного границы должны были достичь к полуночи, если не терять много времени на привалах.
Дорога запомнилась кошмаром: приходилось нести тех, кто ослабевал и не мог идти. Красный отдал даже своего коня и месил грязь сапогами наравне с простыми солдатами. Постоянно хотелось есть и спать. Зато воды было вдоволь: с неба постоянно лил ледяной дождь вперемешку со снегом. Некоторые раненые умирали, и их приходилось на скорую руку закапывать у дороги.
Когда наконец пересекли границу и добрались до первой деревни, многие едва не плакали от счастья: их ждал ночлег в тепле и горячая еда. Красный Ворон тоже дрожал от простуды и сам мечтал только о том, чтобы как следует выспаться под крышей. Но его подгоняла неизвестность.
Сменив коня, он оставил вместо себя старших, которым велел на следующее утро выдвигаться в Тамврот, а сам ускакал по ночной дороге в столицу.
Придорожные деревни не спали: за ставнями горели свечи, собаки зло лаяли на ночного всадника. Красный Ворон чувствовал беспокойство, охватившее, казалось, всю землю. Ему вспоминались лица крестьян, которые встречали остатки своей разбитой армии: испуганные, обреченные, покорные. Люди словно предчувствовали нечто страшное, предвидели надвигающуюся на черных вороньих крыльях беду.
Красный старался не думать о том, что будет дальше. Одержимый целью добраться до Тамврота, он гнал коня по дороге, стиснув растрескавшиеся губы. И когда впереди поднялись серые каменные стены и башни, на которых развевались знамена с поднявшимся на дыбы алым грифоном, над которым сияла золотая корона, он едва не расплакался.
К удивлению Красного, Весенние ворота оказались заперты. Он подъехал вплотную и закричал, задрав голову:
— Эй! Что происходит?
В бойнице показалась голова стражника, укрытая тяжелым боевым шлемом.
— Лорд Ворон, это никак вы? — уточнил стражник. — Вчера ваши посланные приехали, так лорд Прент решил оборону держать. Они упредили, что и вы прибудете.
— Спасибо ему за это, — устало ответил Красный. — Но меня-то пропустите. Сил нет, сейчас с коня упаду.
Медленно открылась боковая калитка. Красный тронул коня и заехал в город. Несколько стражников с любопытством и страхом посмотрели на него.
— Верно, что вся армия разбита и король убит? — спросил тот, который выглядывал из бойницы.
— Да, — коротко ответил Красный и пустил коня рысью по улицам.
Подковы весело и звонко цокали по мостовой, гулким эхом разносясь по пустынным улицам. Красный снова чувствовал на себе взгляды всех встречных: растерянные, испуганные, полные робкой надежды, что дурные вести окажутся ложью.
Во дворе замка стоял лорд Прент. Седые жидкие волосы развевались на ветру. Красный Ворон спрыгнул с коня и посмотрел ему в лицо. Под глазами Прента темнели круги, лицо отекло.
— Наше войско разбито, король, скорее всего, мертв, — сказал Красный.
— Мы уже знаем, — коротко ответил Прент, все так же пристально вглядываясь в его лицо.
— И боюсь, Брес поведет армию на Тамврот.
— Уже ведет. Вчера вместе с твоими гонцами в город приехали купцы с Лии, они говорят, что войско Бреса движется к нашим границам, — сухо поведал Прент.
Красный Ворон внезапно оглох — как будто его ударили по голове чем-то тяжелым. Просто смотрел на Прента, надеясь, что это ему снится. Но холодный, зимний уже ветер дул в лицо, а рядом громко фыркал уставший конь.
— Мне надо увидеть мать, — чужим голосом выдавил
