– Простите, графиня, я вас так подвела… – шмыгая, пробормотала Надия.
– Что произошло? – ничего не понимая, я присела на свободное место.
– Она… в общем, она услышала, как его высочество отозвался о тебе… в общем-то, неважно, – на удивление тактично молвила Адриана. – Надия не выдержала и высказала ему о том, что людям столь высокого положения не пристало сплетничать, как базарным бабам, – говоря это, моя соседка не удержалась и улыбнулась, я тоже представила себе лицо Редерика и усмехнулась.
– Спасибо, – только и смогла выдавить я, ощущая искреннюю благодарность по отношению к этой смелой девушке.
– Но я ведь правду сказала! – подняв на меня красные от слез глаза, выпалила Надия. – О том, что через его постель прошли почти все придворные, с более или менее привлекательной внешностью, известно всем, а стоило вам один раз оступиться в любви, и это стало притчей во языцех!
– Ох! – выдохнула я. – Ты вот так ему все и высказала?!
– Да… – смущенно опустила глаза девушка. – Ну а что? Я сказала, что ему не пристало сплетни разносить, а он еще хлеще разошелся… Ну вот я и…
– Ладно, а дальше что произошло? – уточняю, прекрасно понимая, что принц подобного оскорбления не стал бы терпеть.
– Дальше… У вас не будет помощницы, – шмыгнув носом, произнесла Надия и умолкла.
Сижу. Ничего не понимаю. Ну на виселицу за такое не отправят, хотя к позорному столбу могли на пару часов привязать или несколько плетей за оскорбление особы королевской крови назначить, в конце концов в темницу на пару дней, чтобы впредь неповадно было. С другой стороны, считается, что, войдя сюда, студент теряет все былые привилегии. В стенах университета якобы все равны. Хотя, памятуя о хоромах принца…
– Меня отчислили, – вновь начиная всхлипывать, прошептала Надия.
– И всего-то?! – уставилась я на нее, готовая в любой момент рвануть к Дортансу и потребовать ее восстановления, иначе… Иначе, я придумаю, чем на него нажать!
– Тут все гораздо сложнее, – выпалила успевшая схватить меня за руку и усадить обратно Адриана. – Она же с магическим даром.
– Ну и что? – искренне не поняла я.
– И не из благородных… – явно продолжает на что-то намекать Адриана, а Надия от каждого ее слова все больше сутулится, сжимаясь в комочек, и рыдает уже во весь голос, благо никто этого не слышит за пределами столика, хотя и видят прекрасно.
– Ну а теперь можно сжалиться над моей головой и объяснить, в чем дело? – не выдержав, я уставилась на свою соседку.
– Прости, забыла, что ты не готовилась заранее поступать и очутилась здесь спонтанно… – невесело улыбнулась Адриана. – Это долгая история…
– А мы куда-то спешим? – наконец-то взяв в руку вилку и откусив кусочек от булочки, поинтересовалась я.
– Ваша семья набожна? – как-то неуверенно поинтересовалась Адриана.
– Прости, но нет. Мы не поклоняемся богам, требующим жертв в виде женщин и младенцев, – фыркнула я.
– Значит, и в уклад церковной жизни вы не особо-то вникали? – уточнила она, и мне не осталось ничего, кроме как кивнуть. В конце концов, вера – это личное дело каждого, ее не навязывают, и на том спасибо. Хотя, по мне, лучше бы вообще искоренили… А Адриана вздохнула и констатировала: – Потому-то ты и не поняла, в чем проблема.
Сказано это было таким тоном, что стало ясно – разговор действительно предстоит долгий. И не ошиблась. В какой-то момент нас просто-напросто выдворили из столовой, и мы перебрались в нашу комнату. По мере рассказа у меня волосы от всей этой дикости и жестокости вставали дыбом, а Надия рыдала все громче и громче.
А суть повествования заключалась в следующем: при каждом храме служили три так называемых воплощенных, олицетворяющих или, вернее, якобы несущих в себе частички трех богов: Таркона – того, в честь кого назван наш мир, Елиса – того, кто создал всю растительность, и Трана – прародителя всего живого. Ну это я в принципе знала в общих чертах, да и среди слуг имелись приверженцы церкви и нет-нет да и рассказывали какие-то легенды или сказки. Вот только в истории Адрианы все было отнюдь не сказочно.
Дальнейшее у меня просто в голове не укладывалось: каждый год в каждый скит или храм присылают по одной женщине, в обязанности которой входит безропотно прислуживать «воплощенным» во всех смыслах этого слова. И если по истечении двух лет она не зачала (!), то приносится в жертву. Если же родила девочку, то приносится в жертву и она, и младенец! Если мальчика, то ей присваивается звание жрицы и дается право жить до момента определения дара у ребенка. Если он есть, то женщину ждет долгая, сытая жизнь, правда, все так же в услужении у «воплощенных». А вот если нет… то и она, и мальчик тоже отправляются на жертвенный алтарь.
Да, у них все это было преподнесено с пафосом, и толпы фанатиков искренне верили, что сии жертвы во благо, а женщины должны быть счастливы, что на них пал жребий судьбы… Но как же все это мерзко!
Я пребывала в шоке, не желая верить в то, что подобное вообще возможно! Это же в сотни раз хуже, нежели имеющееся в соседних государствах рабство! Разврат, унижение, постоянный страх… Нет, я категорически отказывалась в это верить.
– Никто не стал бы поклоняться богу, в храмах которого творится такое! – мотая головой, будто это помогло бы избавиться от услышанного, воскликнула я.
– Тише… – озираясь на дверь, прошипела Адриана. – Это мало кому известно.
– Но ты же откуда-то знаешь! – фыркнула я, пребывая в полной уверенности, что меня просто-напросто разыгрывают, вот только зачем?
– Забыла, что у меня в семье есть одно весьма полезное в некоторых смыслах проклятие? – невесело усмехнулась Адриана. – Мы тоже не ходим в церковь… с некоторых пор… – как-то внезапно помрачнев, добавила она.
На какое-то время в комнате повисла тишина. Я переваривала услышанное, Адриана, думая о чем-то своем, гладила по голове продолжающую тихо всхлипывать Надию. Ничего не понимаю, и верить не хочется, но заинтересовали. Завтра же перед собранием надо будет наведаться к маэстро и покопаться в библиотеке на предмет устройства и житейского быта наших церковников. Не знаю, зачем мне эти знания, но чувствую, что пока не раскопаю все – не успокоюсь.
– Так… Допустим, я во все это поверила. Только допустим, – нарушила я затянувшееся молчание. – Но к чему все эти жуткие рассказы на ночь?
– Эти женщины… ну, которые попадают в храмы. Это – неродовитые одаренные, – шепотом пояснила Адриана, взглядом указав на Надию.
– Стойте! Зачем же тогда стремиться сюда? Не проще тихо отсидеться дома, и…
– Не отсидишься, если к двадцати годам одаренная девушка из неаристократической семьи не начнет обучение, то ее забирают, – хрипловато произнесла Надия. – Если ее отчисляют…
– То тоже забирают, –
