Фрэшер выпрямился, держа груду предметов в сжатых ладонях: два брелока с автомобильными ключами, сигареты, толстая пачка долларовых банкнот, платиновая кредитка и паспорт – содержимое курьерских карманов. Опустил груду на стойку, отделил паспорт и заглянул в него.
– Вы явно имеете возможность нанять адвоката, мистер Принц, но мы обязаны об этом сказать.
Деньги – улика, не имеющая опознавательных черт, и поэтому вовсе и не улика. Одну банкноту от другой не отличить, это ведь не брюлик и не шуба. Номера купюр не в счет, курьер явно не грабил банк, а ограбил чужой кошелек. Короче, по закону деньги считаются собственностью преступника до тех пор, пока не докажут обратное. А доказать обратное нельзя!
Фрэшер сложил предметы в полиэтиленовый пакет: вещдоки и вероятные доказательства. Напарники крепко взяли рассыльного под локти.
– Пошли! Благодарю, мисс, за сигнал.
– Мы рады, что в вас есть гражданская ответственность!
– Всегда счастлива помочь полиции. Вот его причиндал.
Дженнифер достала из-под стойки со своей стороны трость и подала ее полицейским. Фрэшер ее взял, сунул под мышку.
Трость – статусная вещь! Ее повсюду таскают с собой старомодные мистеры и эксцентричные джентльмены. Помимо статуса, трость имеет глубоко практические функции. На нее можно опираться, если ушиб ненароком ногу. Она хороша для имиджа: с ней становишься не похож ни на кого вокруг, что позволяет успешней клеить девушек. Ею здорово обороняться от сопляков в американском баре… А еще трость может избавить от мысленного глодания. Аристократ увидел свою трость и вдохновился ответом: «Это все театр мистера Фэйса!» Сразу стало легче существовать. Так вот просто – осознал и принял!
– Теперь пройдем, господа полисмены! – Принц на ходу оглянулся и поэтично улыбнулся Дженнифер: – Надеюсь, парни в багажнике не испытывали больших неудобств?
– В полиции расскажут, мистер будущий король, – усмехнулась барменша. – Даже не парьтесь!
* * *«Крайслер» переместился из дальнего угла стоянки в ближний, почти к дверям кафе. Двое легавых и рассыльный приблизились к автомобилю. Фрэшер отошел к водителю, а Вайз распахнул заднюю дверцу и отработанным полицейским движением посадил арестанта в салон. Бросил туда же его трость и вознамерился закрыть дверку. Не тут-то было! Иностранец погасил блаженную улыбку и, со сцепленными сзади руками, работая лишь ногами, попытался выскочить из машины.
– Куда, твою мать! – рявкнул Бобби, удерживая преступника одной рукой, другая потянулась к револьверу.
– В бардачке «Роллс-Ройса» лежит большой конверт. Возьмите его и откройте! – страстно вскричал принц в курьерском костюме.
Вайз захлопнул заднюю дверцу «Крайслера» и пробормотал в силу привычки:
– Откроем, мистер Принц! Все откроем…
Арестант не похож на среднестатистического гоп-стопника. Слишком ухоженное лицо и слишком длинные ресницы. Но помимо среднестатистических, есть и не среднестатистические грабители, убийцы, насильники. Парень явно один из них. Не первый день Бобби Вайз берет преступников. И не второй.
* * *– Мы сейчас подъедем, – втолковывал Фрэшер молоденькому шоферу через открытое окно. – Парень только что совершил двойное убийство, будь начеку!
– Я знаю, как обращаться с такими ребятами, – успокоил водитель. – Не беспокойтесь, детектив!
– Пока!
Лакки Фрэшер похлопал по крыше автомобиля рукой и отошел к напарнику. Люди делятся на преступников и полицейских: одни преступают, другие вправляют им мозги. Так и живем, и жили, и жить будем. Работа детектива не располагает к излишним сложностям, если он не герой романа, а местечковый опер.
«Крайслер» взвыл и уехал. Копы встали рядышком, щурясь на яркое солнце и покуривая сигаретки, болтая с ленцой, потому что на солнышке всегда разговор немного ленив.
– Ты веришь барменше? Что парень действительно убийца?
– Она – Конфетка. Два года проработала моим осведомителем и ни разу не сообщила ложную информацию. Сейчас не сотрудничает, я удивлен ее звонком. И обрадован…
– Хороша чертовка. Ты, поди, ее… А!..
Фрэшер сально подмигнул, подначивая, толкнул напарника плечом.
– Да пошел ты… – зевнул Вайз. – У нее есть мужик. И она дает только ему.
– Наш контингент?
– Он – театрал. Пять лет назад его закрывали за попытку убийства копа. А сейчас мужик чист, как слеза ребенка. Пошли-ка, глянем.
Полицейские отбросили сигаретки и приблизились к «Роллс-Ройсу». Из полиэтилена достали ключи. Багажник открыли. Неодобрительно покачали головами. Неохотно вдохнули трупные пары и поскорее закрыли багажник.
– Вот, ч-ч-черт!.. Метко, а!..
Разборка с куклами
Аналой, низкий столик под зеленой скатертью, стоял посреди правого придела. На нем: одна бутылка шампанского и четыре «одноразовых» пластиковых стаканчика.
– Бу-у-у-льк! Бу-у-у-льк! Бу-у-у-льк! Бу-у-у-льк! – передразнивал бутылку кукловод, разливая шампусик.
Игристый сладкий Asti Martini, вино для истинных женщин. Леди, правда, не совсем женщина, а отдельный вид homo sapiens… Театрал подождал, когда осядут пенные брызги в стаканчиках, долил туда еще понемногу. Вместе с вином в стаканчики скользнули четыре маленькие таблетки, искусно извлеченные из кармана. Кукловод отставил бутылку, согнул указательный палец и поманил блондинок к себе. Десять футов – расстояние от аналоя с кукловодом до порога с курицами. Патрик ныне стоит рядом с паяцем, в бледных руках его чашка. Там просфоры.
Злые глаза леди стали злее раза в четыре. Желваки, что называется, заиграли.
– Девки, вы посмотрите-ка, нас манят, как последних шалав!..
– А если поразмыслить, Митчелл?..
– Да о чем тут думать, девоньки? Вы знаете, что Asti умеет расслабить тело и голову?..
– Я всегда говорила, что расслабон – основное хобби блондинок!
– С этим паяцем разберемся, если будет возникать… Согласны?
– Да-да, Джоди! За шампуську разборка не полагается!..
– А мы здесь уже и так потеряли кучу времени!.. – веско подытожила Мэри и первой шагнула к аналою.
Блондинки проследовали за ней. Когда пористая резина каблука соприкасается с деревом пола, цоканья почти не слышно. Органическое звуконеприятие у дерева по отношению к резине… Странно наблюдать блондинку, без шума идущую на каблуках. Самой обладательнице каблуков тоже странно себя не слышать. Только ситуация вообще странная, и «бесшумные каблуки» – самое малое в этом смысле. Леди подошли к аналою и взяли по стаканчику.
– Ah Asti!..
Края стаканов полны, вино манит, как магнит, чарующие пузырьки сводят с ума, а запах… это не запах, а амброзия! Разумеется, божественная. Паяц в уже знакомой манере несет невнятную хрень, наполняет ею своды храма. Вот пусть своды и слушают, а блондинки пока наполнят сладкую кровь сладким алкоголем!..
– Разрушение жизненно важно, дамочки! Разрушение как стимул и основа созидания!.. Ценой нашего благополучия, во что бы то ни стало, – и это наш, именно наш человеческий удел!..
Театрал замолчал. «Мат. часть» была необходима, а теперь можно назвать вещи своими именами. Фишка в том, что с курицами надо разговаривать на курином языке. Английский язык они ни хрена не понимают.
Леди допили шампанское и непроизвольно сморщились. Так всегда бывает, когда пьешь на пустой желудок.
– Патрик, подай-ка дамочкам закуску!.. – предупредительно приказал театрал.
Блондинки наперебой сунули ручки в чашку, выудили по просфорке. Надкусили опресноки.
– Тьфу, девки!
– Тьфу! Выплюньте…
– Тьфу! Эту гадость…
– Тьфу! Лучше уж совсем без закуски…
Кукловод трогательно осмотрел осовевшие женские лица. Раздвинул губы в улыбке, только вместо улыбки явилась усмешка, непроизвольно. Ну что же, быть
