Мистер Фэйс, как подкошенный, упал на труп Бобби Вайза.
– Плюха отдельно за шутку! – зловещим шепотом сказал милорд. – Знаете, мистер Фэйс, а ведь вы… Вы самый дерьмовый человек, которого я когда-либо знал!..
Зловещий шепот – тот шепот, который вовсе и не шепот, а громогласный вопль.
– Я до последнего момента верил, что это театр, поставленный вашей ловкой рукой!.. Да, у меня были сомнения, когда я увидел в багажнике трупы, – Аристократ чуть запнулся. – И это нормально, если тебя одолевают сомнения, когда ты видишь в багажнике машины, на которой едешь, два трупа!.. Я сумел сомнения перебороть, потому что не мог и помыслить, что вы – жестокий убийца! Но когда мне предъявили документы с печатями полицейского управления Лос-Анджелеса, я начал осознавать, что это слишком… реальный театр! И такого театра не может быть!..
Кукловод прослушал исповедание эксцентрика, с комфортом лежа на полицейском трупе. Когда милорд замолчал, то театрал поднялся. Потрогал набухающую скулу и спросил с издевкой:
– А как же утверждение вашего великого соотечественника: «Жизнь – театр, и люди в нем актеры»?
– Шекспир?.. – устало засмеялся принц. – Да когда Шекспир это писал, он имел в виду никак не убийство! А если он и писал об убийстве, то об убийстве на сцене, где актеры и умирают на сцене…
Черт, кажется, аристократ уже где-то слышал похожие мысли!.. То же самое приводил гребаный режиссер сегодня утром в отеле. Параллель между актерами и Игроками! Арлекин думает на несколько ходов быстрее, чем Данте! За счет предварительной подготовки, конечно… Милорд сбавил тон:
– Я наследник Короны, но прежде я человек, а потом уже наследник. Как и в каждом человеке, во мне генетически заложено отвращение к убийству – основе разрушения цивилизации!
Мистер Фэйс мило улыбнулся и сказал негромко, но внятно:
– Экология, мистер Принц. Посмотрите, чем мы дышим, что едим и пьем!.. Цивилизация… На пороховой бочке она, цивилизация ваша, сама себя туда и посадила!.. И слезать не хочет. Ее убеждают президенты и папы, «Гринпис» и ООН, но не-е-ет, цивилизация не внемлет никому. Она рвется ввысь, как ей кажется, к Небесам!..
Голос кукловода треснул и загустел. Он не стал громче, нет, он стал весомей, объемней, приобрел особую емкость. Глаза заметали праведные молнии, а шея нервно задергалась. Ни ухмылок, ни улыбок, лишь сплошная злая злость.
– Только эта ваша fuckin civilization никак не может понять, сука, что на бочке пороха Небес достичь нельзя, особенно если они нарисованы на потолке тухлым помидором! А можно лишь подороже продать собственную задницу и расшибить себе лоб! Об этот же потолок! На потолке для нее и намалеван бог, тем же тухлым помидором!.. Да! Именно намалеван!.. – Кукловод замолк и глянул с укоризной. Страдальчески скривил лицо и грустно добавил, еле слышно: – А Небеса – они где угодно, но только не на драном потолке!..
* * *К вечеру движение вокруг полицейского участка замирает, как и у всех других федеральных и муниципальных органов управления и правопорядка. Иссякает поток посетителей и просителей, заканчивается рабочий день у адвокатов и у следователей. Перестают возить в суд и выпускать ранее задержанных «мелких хулиганов». Тогда участок становится местом обитания дежурных, правонарушителей в клетке и некоторых офицеров из детективного отдела, расследующих уголовные дела. До следующего утра, когда суета здесь возобновится с того места, на котором прервалась…
Сейчас площадка перед центральными дверями здания была безлюдна. Лишь в тридцати футах, у патрульной машины, на полутонах разговаривали двое копов.
Двери распахнулись, из них стремительно вышел изрядно помятый рассыльный. С гордым независимым видом направился он туда, куда глядят глаза, – на улицу. У арестантов взгляд направлен именно на улицу, всегда и всюду!.. Как правило, с наручниками на запястьях на свободу не выходят. Но когда мы раздражены, то мы об этом не думаем. А зря. Могут припаять попытку к бегству: в лучшем случае остановит патруль на предмет проверки, а в худшем случае он же тебя и застрелит…
– Дайте-ка мне руки, – негромко и явственно позвал полицейский капитан со строгими синими глазами. Он вышел следом за посыльным, не спеша, вразвалочку и встал на крыльце, немного напряженными пальцами сжимая ключ от наручников. Сегодня был длинный сложный день, и нормально, что усталость дает о себе знать. Рассыльный остановился как вкопанный. Мгновение стоял спиной к провожатому. Резко повернулся и двумя размашистыми шагами приблизился к капитану. Уставил на него долгий угрюмый взгляд. Нервно сглатывая, подвигал желваками и протянул сцепленные руки.
Режиссер изящного театра отомкнул наручники, снял браслеты с кистей аристократа, нацепил ребристые кольца на свой полицейский ремень. Лорд отвел глаза от лица кукловода и стал потирать порядком припухшие запястья. Два высоких парня на полицейском крыльце, освещенные красно-желтыми вечерними лучами. Оба длинноруки и чуточку сутулы: если посмотреть на обоих чуть снизу и в профиль, увидишь. Один растирает запястья, а другой достает из кармана автомобильные ключи на брелоке.
– Вы поедете на своей машине, Ваше Высочество? Или подарите ее полицейскому управлению? Я свою дарить не буду.
Небрежный кивок вбок, где в сотне футов от крыльца припаркованы две тачки: кабриолет с заморскими номерами и военный легковой «Роллс-Ройс» сорок четвертого года выпуска.
Аристократ поднял взгляд и увидел циничную ухмылку. Рядом с ухмылкой качаются ключи на брелоке. Лорд хотел что-то сказать, но не сказал. Все уже сказано в кабинете у копов. Он выхватил ключи и уверенно пошел к кабриолету. Киллер – следом.
Патрульная машина уехала, включив сирену, устранять очередное говно в Западном округе LA. Кто-то кого-то избил, грабанул или трахнул без разрешения. Многомиллионный город каждую секунду производит килограммы говна. Сколько его ни разгребай, меньше не становится. Говно – жидкая субстанция, которую надо вычерпывать, а не грести. Полиция и призвана черпать, только разгребать ей сподручней. Поэтому говно и не убывает, а, наоборот, прибавляется.
Парочка театралов остановилась у водительской дверцы кабриолета.
Лорд протянул требовательную руку.
– Отдайте мне мои вещи.
Кукловод явил из своих карманов ряд предметов.
– Само собой.
Толстая пачка долларовых банкнот, мобильный телефон, сигареты, банковская карточка, паспорт были переданы Его Высочеству в целости и сохранности. Аристократ рассовал вещи по карманам. Реплика прозвучала как бы между прочим:
– Мистер Фэйс. На вашем месте я бы покинул Америку, пока ваша личность не раскрыта…
Чужая личность – это та личность, на которую другой личности поссать с самой высокой башни Бирмингемского дворца. Кукловод ухмыльнулся.
– Вам ведь тоже дорога моя конфиденциальность, мистер Prince. Именно поэтому вы не сказали полиции мое имя. Опасались, что ваш титул окажется фигурантом в уголовном деле?
– Да, мистер Фэйс. Однако я все расскажу министру Сингли, иначе дело получит огласку, – уверил милорд и вдруг задумался. – Такую огласку мои родные не переживут!.. Имя королевского наследника окажется втянутым в грязную историю, куда меня насильно,
