– Предлагаю себя на роль! – поднялась Моз. Уперев ручки в бока, «мамка» зловеще оглядела зал. – Есть желающие со мной тягаться?..
Жаждущих поспорить с многоопытной и многотертой конфетой не нашлось.
– Бра-аво, Моз-з-з! – встрепенулась Пусси, поводя стеклянными глазками, и зааплодировала.
Глупая детка сидит и ждет, когда ее кто-то сделает счастливой, умная детка делает счастье сама. Все просто, а авторитет «мамки» – лишь дополнительный аргумент избавить себя от конкуренции. Моз подмигнула клоуну.
– Ну, я готова! Где проведешь кастинг?
Зал вдруг сально загылился. Девчонки зашушукались, зазвучали смехуечки.
Слово «кастинг» в Лос-Анджелесе – это аналог слова «перепих». Хочешь роль – подставляй дырочки! Неизвестно, как с этим у членов «Клуба двадцатимиллионников»[27], но у первоходков именно так. Клоун галантно и с готовностью подал руку.
– Рядом, мисс! Пойдемте! – Парочка удалилась под одобрительный гул.
На самом-то деле Моз повезло, и роль получит, и удовольствие! Быть может, клоун и не похож на красавчика Брэда Питта, зато похож на настоящего мужчину, а таких перцев всегда нехватка.
– Коечка-то есть? – спросила Моз.
– Всенепременно! – последовал любезный ответ.
* * *Моз с ухмылкой ступила в складское помещение и повела очами. И где же, вашу мать, коечка?! Ни хрена ничего – деревянные стеллажи, в углу груда пластика, а посредине стоял алтарь, вывезенный намедни мистером Фэйсом из храма Св. Патрика. Шлюшка поняла, что совокупление произойдет на данном столе, покрытом скатертью. Ну что ж теперь… кто раздает роли, тот и банкир кроваток! Было и в лифте, и в Мексиканском заливе, и на лавочке в парке. На столике не было, и посчитаем его уютной постелькой… Девушка взгромоздила широкую попу на алтарь, кряхтя, перевалилась на мощную спинку, поддернула юбочку, раздвинула целлюлитные ножки.
– Давай, иди ко мне, душка!
Клоун достал из кошеля револьвер, взвел и спустил курок.
– С почином! – усмехнулся убийца, выходя вон, за следующими претендентками.
* * *Веселье кипело! Выпивший человек легко забывает то, что случилось полчаса назад, а выпившая детка и вовсе не человек, а кусок сопливого дерьма, если по чесноку. Кастинг был забыт, шлюшатник форэва, и только так! Девчонки отрывались как могли, никто не мешал, не приставал, не заставлял ругаться и обороняться.
– Предлагаю делать такие сход-ик-ки почаще! – втолковывала волнистая блондинка кукловоду. – Знаешь…
– Знаю! – предупредительно улыбнулся клоун. – Девичник – это крутотенная вещь!
– Во-во! – с жаром покивала блонда. – Ты меня понимаешь…
Через пару минут она уже лежала на алтаре с солидной дыркой в завитых волосах. В ритуальную комнату вошли архангелы с породистыми лицами, споро упаковали блонду в пластиковый мешок и бросили его в угол.
Шлюшки поступательно исчезали из зальчика и возникали в складском помещении. Клоун к каждой кастингуемой находил подход, ни одна леди не исчезла одинаково, каждый проход к алтарю предварялся по-разному. В промежутках театрал успевал только ловить ревнивые взгляды Дженнифер и перезаряжать револьвер.
К утру в зале остались лишь трое шлюшек. Девочки спали, склонив утомленные головки на стол. Театрал в раздумье почесал висок. Одна спящая заворочалась и подняла белобрысую прическу. Моргнула беспамятными зелеными глазками. Взяла из пепельницы недокуренный косяк, слабо улыбнулась.
Кукловод спустил курок – прямо здесь! Пуська с открытыми гляделками завалилась назад и повисла на стуле.
– Если стеклянные глаза бывают и у наркомана, и у трупа, то пулевое отверстие во лбу бывает лишь у трупа, – уронил клоун и пошел прочь. – Только у трупа, и здесь не ошибешься!..
Доработка сценария
На стоянке, что рядом с кафе, стоял автомобиль-фургон неопределенного цвета. Собственно кафе не издавало ни звука, сквозь плотные занавески неярко пробивался электрический свет. Снаружи было уже светло, но в помещении с задернутыми шторами естественное освещение не ощущалось. Мимо по автомагистрали проехала поливочная машина. И все, больше никого. Без трех минут шесть.
Ровно в шесть часов утра распахнулась дверь черного хода. Из кафе парами вышли двенадцать рослых мужчин с вытянутыми породистыми лицами. В санитарских халатах! Каждая пара несла пластиковый мешок. Архангелы прошли на стоянку, Петр распахнул заднюю дверцу фургона. Бригада побросала мешки вовнутрь и вернулась в кафе за очередной порцией трупов. Благодатное солнце нежно-розовым цветом оттеняло сцену.
* * *Мистер Фэйс покуривал у барной стойки: глаза покраснели от бессонной ночи, руки подрагивали от усталости, а тело изрядно поламывало. (Костюм Арлекина режиссер вновь сменил на свою неизменную синюю пару.) Превратить пятьдесят шалав в пятьдесят покойниц – это очень тяжело! Чисто физически. Но бойня была необходима: теперь души шлюшек радуются на небесах, а их провожатый театрал заработал чуток спасения. Все довольны и счастливы, короче… Осталось дать вводные парочке выбранных актрисок, а потом можно ополоснуться и полчаса подремать. Душ освежит, а дрема придаст сил. Кукловод зевнул, глянул на наручные часы.
– Пора!
Он взял со стойки початую бутылку вина, два чистых бокала и двинулся в зал.
Зал был чист и пуст, о ночном веселье ничего не напоминало. Столики прибраны, пол протерт мокрой тряпкой. Рыжеволосая официантка наводила последний марафет, стирая Пуськины мозги со столика сладких подружек. Сами подружки тихо сопели, положив головы на столешницу. Мистер Фэйс усмехнулся, поставил бутылку и бокалы на столик девчонок. Спросил мягко у любимой:
– Измоталась?
Дженнифер распрямилась, отложила кровяную тряпку. Повернулась к милому. Взяла его «за грудки», глянула устало, но и страстно.
– Слушай, парень, ночью, и не раз, у меня возникало страстное желание избавить тебя от мудачества. Достать пушку и сделать тебя хозяином кафе без яиц… Понимаешь?..
– И создал Бог женщину. Эту женщину… А потом разбил форму, из которой он Ее создал… – продекларировал кукловод, взирая на девушку с грубой нежностью. Подымил немного сигаретой, выплюнул окурок и добавил: – Когда театр закончится, я буду трахать тебя по шестьсот часов в сутки. Ты мне очень дорога, Конфетка.
Дженнифер глубоко всмотрелась в циничные глаза, наполненные лирикой, и молвила, нехотя выпуская пиджачную ткань:
– Я думаю, ты не врешь, моя любовь. А если врешь, то пожалеешь… что врешь.
Официантка бросила тряпку на разнос с грязной посудой (стоявший тут же), взяла этот разнос и отошла.
– Спасибо за доверие, – кивнул театрал без всякой иронии.
От любви до ненависти один шаг, а обратно – многие тысячи миль. Данный постулат был принят Сторонами как фундаментальный камень взаимоотношений в самый момент знакомства, пять лет назад. Доверие, крепнувшее раз за разом, помогало постулат чтить, что и случилось ныне.
Театрал небрежно разлил вино по бокалам, наполнив их наполовину, и уселся напротив подружек. Постучал бокалами друг о дружку.
– Леди, прибыл опохмел!
Девочки заворочались, подняли полусонные и полупьяные головки со столешницы. Позевали всласть, после осмотрелись, с трудом припоминая события вчерашнего вечера. В целом осталось приятное послевкусие от попойки, но вот детали напрочь вылетели. Имели ли их, пользуясь тем, что детки в умат, пичкали ли наркотой ради прикола, снимали ли непотребства на мобилки, чтобы выложить
