– Для того, чтобы сделать что-то идеально Правильное, надо сделать что-нибудь абсолютно Неправильное, – объяснил Садовник. – Тогда ты спасешься.
* * *Настойчивый стук в дверь вернул принца из прекрасного прошлого в дерьмовое настоящее. Лорд прикрыл широко распахнутые глаза, машинально тронул бакенбарды, словно этот жест мог связать сознание с реальностью. Эй, Садовник! Бирмингемец благодарен тебе за чужое Детство! Интересно, благодарен ли мистер Фэйс?..
– Жаль, не взял у кукловода мобильничек, а то бы позвонить и спросить… – сосредоточенно пробормотал Игрок. – Самый подходящий момент за последние двадцать четыре часа!
Стук не прекращался, не очень громкий, но монотонно-неприятный. Эксцентрик плавно повернулся, боком приблизился к порогу, крутанул замок и открыл дверь.
– Ваше Высочество, вам просили вернуть это, – просто сказал Петр и протянул трость.
– Что такое, черт возьми? – удивился принц. – Я… смотрю, что… с подачи мистера Фэйса его подельники знают мой титул!.. Драный режиссер не только убийца, он еще и болтун! Верно?
– Мне-то что? Скажите это ему. И возьмите трость.
Принц выхватил свою трость у гостя. Глянул с прищуром на породистое лицо, вскользь прошелся глазами по белой ткани, запахнувшей мощную грудь. Явно «морской котик», из числа бывших.
– Кто вы такой? – в упор спросил аристократ. – Мне кажется, что мы с вами уже встречались.
Большинство «попутчиков» уже покойники, а посетитель в санитарском халате – исключение из кровавых правил сумасшедшего театра. Исключение приятное, будем надеяться…. Принц добродушно подмигнул.
– Точно встречались! Освежите мою память, мистер?..
– До свидания, Ваше Высочество, – невозмутимо перебил Петр.
Профессии курьера и киллера похожи, оба специалиста – «люди маленькие», ничего не решают сами и сидят на фиксированной таксе. А еще имеют возможность не отвечать на поставленные вопросы. Кто босс, с того и спрос. Гость развернулся и ушел прочь.
Аристократ недовольно глянул вслед, но особо грустить все же не стал. Захлопнул дверь, бросил трость на кровать и вновь приблизился к столу. Взял мобильный… зачем-то оглянулся на порог… отошел к нему… приставил ухо к деревянному косяку, чутко слушая… закрыл дверь на замок и вернулся к столу. Налил водички из графина, глотнул. Отложил мобильник… прошелся туда-сюда по гостиничному номеру. Схватил газету, без интереса глянул на фото, предваряющее центральную статью: искореженные тачки полиции в обрамлении полицейских трупов. Газета полетела в угол, мобильный чуть не отправился за ней. Бирмингемец сдержал порыв, сжал телефон покрепче, сел на кровать… Лег… Поднялся… На лице во время метаний отражалось напряженное размышление Игрока, решающего, на какую цифру поставить. Театр кукловода не рулетка, а сам он не крупье, да не о деньгах и речь. Вот только ипостась Игрока неизменна.
* * *В просторном гараже стоял новенький Lincoln с открытым капотом. Вокруг роскошной машинки ходил человек лет сорока пяти, одетый в затрапезную спецовку. В руках губка и шланг, прикрепленный другим концом к водопроводному крану. Человека звали Эндрю Торнтон Сингли, и он являлся министром национальной безопасности США. Государственный деятель насвистывал под нос своего любимого Эннио Морриконе, моя автомобиль. «Линкольн» был куплен два дня назад, на премию, которую президент выдал каждому служаке из округа Колумбия (District of Columbia), или просто «Вашингтон Ди-Си». За поимку Веселого Роджера, который три месяца подряд развлекался со снайперской винтовкой, стреляя по честным гражданам.
От верстака донеслось жужжание мобильного. Кому-то не терпится… Министр покосился в ту сторону, не прерывая машино-моечного занятия. Жужжание не утихало. Придется, пожалуй, взять… Рабочий день закончен, близкие извещены, что мужа и отца беспокоить нельзя, президент в гольф-клубе, но… придется взять! Министр отложил губку, подошел к верстаку, взял телефон: размеренно, без спешки. Поднес трубку к уху и возбужденно в нее заорал:
– Ваше Высочество, привет! Я чертовски рад твоему появлению!.. Только не говори, что ты уже у моего дома, но звонишь типа из Кейптауна, шутник.
Сингли ухмыльнулся, закономерно ожидая веселых заверений в обратном и, конечно, дружеских приветов.
– Эндрю, я в Америке, в Лос-Анджелесе, – услышал министр голос друга. – Я умудрился попасть в грязную историю, и мне нужна твоя помощь.
Министр убрал с лица ухмылку. Профессиональное чутье сработало на сто процентов – чиновник сразу уловил, что бирмингемцу не до приколов. Это не розыгрыш, это вполне себе дерьмо, в которое попал лучший друг. Сингли начинал карьеру с постового полицейского, после долгое время работал в уголовке и знал толк в дерьме.
– Настолько все плохо? – лишь спросил министр.
– В общем, не особо… – с запинкой ответила трубка. – История грязная, только ее организатор так не считает, и у него есть весомые аргументы так не считать. Что касается меня, то… я хочу во всем разобраться сам.
«Молчи и слушай» – первая заповедь в полиции.
– Ты министр внутренней безопасности США! – внушительно, с аристократичной велеречивостью, продолжил бирмингемец. – Поэтому сможешь сделать то, что никто, кроме тебя, сделать не сможет!.. А еще… – голос мягко дрогнул, – ты мой друг и поэтому должен верить мне. Верить в то, что я имею веские основания просить о том, что сейчас попрошу!
– Излагай, Эндрю, – без колебаний сказал министр. – Обещаю сделать все, что в моих силах.
Телефонная трубка издала глубокий выдох. И вдох. Выдох-вдох, вдох-выдох… Непривычно для принца просить, будь хоть он трижды эксцентриком и дважды лучшим другом!
– Значит, так. Сегодня я понял, что, оказывается, подлость и подстава – вещи разные, – изрекла трубка, положив начало монологу длиной около сорока минут.
Кастинг
Клоун вышел на эстраду и взял микрофон. Шумно дунул в него раз, другой.
– Фу-у-уф! Фу-у-уф!
Микрофон зафонил. Кукловод удовлетворенно кивнул и возгласил нараспев:
– Здравствуйте, леди!
Обеденный зальчик был под завязку набит девицами. Ярко горел электрический свет. Атмосфера «танцевала» от публики – воздух почти физически был пропитан сексом. Дженнифер ловко сновала между столиками, разнося выпивку и собирая грязную посуду. Девицы бухали, курили, жевали чипсы, целовались, смеялись и болтали. Они поправляли чулочки и сиськи, чесали промежности, смотрелись в зеркальца и дрались. В помещении царствовали мистер Гул и миссис Гам.
– Объявляю начало второго Перформанса открытым!
Клоун подождал, пока детки выпьют и закончат драчки. Когда тишина достигла приемлемого уровня, он продолжил с милой улыбкой:
– Вы меня не знаете, и я вас не знаю тоже. Предварительного отбора не было, мои помощники собрали на улицах тех, кто попался на глаза! В результате здесь сегодня несколько десятков леди. Суть данного сбора: режиссер завтра проводит съемки, и ему нужна пара-тройка актрис на главные роли. И вот сейчас будет кастинг, который и выявит наиболее достойных!
Зал пристально разглядывал клоуна на эстраде. Если б сцена произошла где-нибудь в мюзик-холле, то конферансье бы уж разорвали девки, охочие до съема в кино любой ценой. Однако данная кафешка явно не кастинг-комната Walt Disney, а клоун не похож на кастинг-директора. Детки – это глубоко приземленные девушки, они верят лишь глазам своим.
– Что надо делать? – выкрикнула, наконец, Эмми.
Она (вместе с подружкой
