– Вики, так надо, – ласково пояснил театрал. Он отбросил ребристые кольца вместе с ключом, сам встал, легонько приподнял монахиню, ставя ее на каблуки. – Ты умничка, Вики, сама Джоди Фостер тобою гордится!
Взгляд шлюшки отразил страстную муку, она ткнулась ему в грудь лицом и громко зарыдала. Кукловод отечески прижал Вики к себе, погладил рукою с револьвером.
– Мистер Фэйс, это ужасно!.. – прорвался сквозь рыдания голос ангелочка. – За что ты их так?.. Почему так надо?! Из-за Алмаза, да?..
Девушка отстранилась, заглянула киллеру в глаза.
Возможности людей ограничены их собственными желаниями, детка! Глубоко известная истина, которая становится таковой чуть позже, не в девятнадцать лет… Кукловод взъерошил шлюшке и так взлохмаченную голову. Сказал весело:
– А поехали-ка отсюда, Вики! – и повел ее к полицейской машинке, приобняв. Подкатил автомобиль-фургон неопределенного цвета, из него вылезли двенадцать высоких красавчиков. В белых санитарских халатах. Парни действовали слаженно: достали носилки, сгрузили на них трупы копов, закинули носилки внутрь фургона. Сами погрузились туда же, и фургон уехал прочь. Ни одного лишнего взгляда и движения! Профессионалы.
Вики понаблюдала за процессом, решительно отказавшись сесть в салон полицейского авто. Вот они какие, труповозки! Похоже, совсем недавно в этом фургончике везли и Эмми. Интересно… а проезд Вики запланирован… в сценарии?
Credo
– Сэмми, если Капоне купился на хрусталь, то меня хрен купишь!..
– Я ничего не понимаю в алмазах, Дик!.. Черт, разве бывают такие алмазы?!
В салоне полицейской тачки находились двое: мистер Фэйс и Вики. Киллер рулил, небрежно поглядывая на полупустую дорогу, а шлюшка (сидя рядом) держала в руке черную коробочку – диктофон.
– Надеюсь, мы думаем об одном и том же?..
– Сан-Педро… Обоих…
– Я знаю местечко, что… кишит акулами. Там мой кореш работает спасателем…
Голоса офицеров стихли. Вики отложила диктофон, насупленно посмотрела на театрала. Лицо ангелочка было заплаканным, но новых слез не наблюдалось.
– Я готовил свой театр пять лет, Вики, – иронично улыбнулся кукловод. – Поэтому не задавай идиотские вопросы… мол, как же мне удалось сделать то, что я сделал.
– Ты слишком порочен для Господа, а для дьявола слишком праведен, мистер Фэйс, – так ответила шлюшка более своим мыслям, чем вступая в диалог. Трупы делают нас взрослей, без допусков.
Полицейское авто въехало во двор четырехэтажного дома семидесятых годов постройки, сделало круг и плавно остановилось. Режиссер достал с заднего сиденья кейс и поставил его на коленки Вики. Тепло подмигнул.
– Мистер Фэйс. Ты до сих пор думаешь, что я согласна и дальше участвовать в твоем театральном фарсе? – усмехнулась шлюшка. – Считаешь меня тупой дурой или своей собственностью?..
– На этом, Вики, все. Дальше нет ни сценария, ни просчета возможных действий… ни радиомикрофонов в комнатах… Здесь уже не театр! – Театрал кивнул на ближайший подъезд и добавил ясно и грустно: – Жизнь человека и есть фарс, Вики! Сплошная трагикомедия, на зависть любому Шекспиру. И будет лишь так, как быть должно…
На лице Вики обозначилось разочарование. Шлюха сказала дерзко и зло:
– Мистер Фэйс, я больше не играю! И мне не нужен алмаз огромных размеров! Я – реалистка. Дай мне пятьдесят баксов на такси и прощай, чувак!
Театрал вытащил губами сигарету из пачки. Прикурил от неизменной зажигалки. Спрятал пачку, не предложив покурить ангелочку, и сказал равнодушно:
– Квартира шестнадцать. Человека, проживающего там, ты немного знаешь… А вот он тебя… вряд ли помнит, поскольку имеет плохую память на лица. И просит Господа по три раза в сутки дать ему такую память.
* * *– Господь Боже, пошли мне памяти на лица людей!.. Память – это один из самых ценных Твоих Даров! – так просил Патрик, опустившись на колени перед статуей Девы Марии. На теле ряса священника, на груди – золотой крест.
Диакон находился в комнатке площадью около пятидесяти квадратных футов. Наличие мягкой мебели (потрепанный диван и два кресла) и столик под скатертью указывали на то, что это гостиная. Однако культовая статуя, Библия и въевшийся в атмосферу запах церковных благовоний превращали гостиную в часовню. На окне висят пожелтевшие от ладана занавески, пол устилает тощий ковер, на стенах – проржавевшие обои. Кроме вышеописанной мебели, ничего. В общем, такое очень скромное помещеньице. С прицелом на аскетичность.
– Ведь я верую, Господи!.. – страстно говорил Патрик, вперив взор в статую и молитвенно сложив пухлые ручки на груди. – Credo in unum Deum, Patrem omnipotentem, factorem caeli et terrae, visibilium omnium et invisibilium![42]
* * *Вики стояла перед дверью с номером «16» на лестничной площадке четвертого этажа, тиская в руках кейс. Прислушалась… Позвонила длинным нажатием кнопки… Снова прислушалась… Снизу послышались шаги, по лестнице кто-то поднимался, и явно не один. Ангелочек настороженно покосилась туда – вниз… Кого там несет, черт возьми! После смертоубийственной череды событий, произошедших на глазах шлюшки, ей в каждом звуке мерещился либо коп по ее душу, либо убийца. Вики чуть не заплакала. Нет, так нельзя… Нельзя так себя настраивать, соберись, дорогая!
* * *– Confiteor unum baptisma in remissionem peccatorum! – возглашал Патрик, поднимая глаза выше статуи – на распятие. – Et expecto resurrectionem mortuorum et vitam venturi saeculi!
Комнатку наполнил звук длинного дверного звонка. Он несколько заглушил молитву.
– Amen!
Патрик осенил себя крестом. Подумал, не вставая с колен. До вчерашнего дня дверной звонок воспринимался с радостью, в любом госте диакон видел письмо от Бога, на каждом лице стояла Его подпись. Прихожане, друзья, коллеги… Ныне же Патрик – фигурант уголовного дела о массовом расстреле полиции, а это требует как минимум раздумья перед тем, как отзываться на звонок в дверь…
Тишину вновь разрезал звонок, уже немного другого характера, короткий и яростный! Сразу же еще и еще… раз, два, три. Нетерпеливый до наглости!
Патрик вскочил с колен и заспешил к дверям, щелкнул единственным замочком и открыл. Глазам предстали два самодовольных холеных лица.
– Отец Патрик? – безапелляционно спросил Грин.
– Да… – с паузой ответил служитель. – Только официального рукоположения еще нет и… будет ли – неизвестно…
– Ты наверняка решишь эту проблему без нас, Патрик! – моментально отреагировал Циник. – И решишь удачно!
– Мы с коллегой в тебя верим! – с жаром покивал и Грин.
Патрик недоуменно нахмурился и вдруг улыбнулся. На толстощеком лице с наивными глазами улыбка получилась крайне непосредственной и детской.
– Вы правда так думаете?
– Да, Патрик. Меня зовут Ллойд Циник, это Джексон Грин. Мы из ФБР и хотим с тобой немного побеседовать. Можно?
Задушевность агентов Бюро – та штука, которая открывает даже неоткрываемые двери! А открываемые – и подавно.
– Да-да, конечно! – воспрянул диакон. – Заходите!..
Служитель шире открыл дверь и посторонился.
– Спасибо.
Циник прошел в полутемный коридор.
Грин наклонился к диакону, повел головой чуть назад. Шепнул, хихикнув:
– Тут к тебе сексапильная монахиня, Патрик. Не упускай такой шанс, священник!
Джексон глумливо подмигнул и вошел следом за напарником.
Взору Патрика предстала юная монахиня, с кейсом в руке, прежде заслоненная от служителя массивными телами агентов ФБР.
