– Ок, мистер Принц, договорились… – легко согласился театрал. – Цена билета на мое представление – миллион долларов.
– Заплачу миллион!
– Ок, я и не сомневался…
– Что дальше? – пробормотал бирмингемец, немного смущаясь из-за своей горячности.
– И второе условие. Вы будете не смотреть, вы будете играть! Зрителей здесь нет, это театр только для Игроков. Они играют друг с другом и с судьбой. Ставка – собственная жизнь!
Распишитесь и получите! Бирмингемец все-таки дрогнул. Все-таки не избежал.
– Никаких репетиций! – подытожил режиссер. – Приходите сюда вечером. И приносите билет на спектакль в виде банковской кредитки.
The game[4]
Каждое жилище внешне напоминает своего владельца. Взглянув на дом, вы довольно легко угадаете, как выглядит его хозяин, и наоборот, зная хозяина, вы почти наверняка представите себе, каковы «лицо и характер» его дома.
Особняк мистера Фэйса – это военный форт периода Гражданской войны одна тысяча восемьсот шестьдесят первого – шестьдесят пятого годов, ныне располагающийся вне городской суеты многомиллионного мегаполиса. В двадцати милях к западу от Лос-Анджелеса, в стороне от основных автомагистралей. Вытянутое в длину, приземистое сооружение. Одноэтажное. С маленькими окнами, больше похожими на бойницы. Излучающее грозную грусть. На крыше открытая будка – наблюдательный пост, с которого отлично просматривается округа в радиусе пяти миль. Современная часть здания – крытая веранда из толстого бруса. С улицы веранда выглядит точно так же, как и изнутри: без всякой отделки. Лишь однотонные стены, без миллиметра декора. Такие стены бывают у строений, несущих чисто практические функции.
Большой двор, обнесенный чугунной оградой высотой десять футов с основательными воротами посередине. Сквозь ворота немного видно улицу, а сама ограда не пропускает любопытных взглядов в силу своей монолитности.
В общем, интересное место этот особняк! Не вызывает страха, но и особой приязни не испытываешь к нему. Однако что-то испытываешь. Без вариантов. А что именно – так сразу и не разберешься. Думать надо, если мысли о вечном тебе не чужды.
В глубине двора «Песочный навес» – сооружение явно недавней постройки. Четыре мощных дубовых столба служат опорами настилу из высушенной травы – крыше. Настил примят тонной отборного белого песка. Под ним, на земле – тоже песок. Таким образом, «Песочный навес» напоминает хижину туземцев из страны Папуа – Новая Гвинея, только без стен и площадью на порядок больше. Отличная территория для шести автомобилей!
Пять кабриолетов разных торговых марок и разного цвета. С разными номерными знаками: одно авто с заморским регистрационным номером, а четыре другие машины… Они с «именными» номерами: «Mr. Dow-Jones», «Mr. Dream», «Mr. Daddy», «Mr. Bootlegger». Каков хозяин – таковы и его гости! Чем причудливей художественная составляющая сцены – тем странней для человеческого глаза ее персонажи.
Шестой автомобиль. Военный Rolls-Royce сорок четвертого года выпуска. Легковой. С открытым верхом. Номерной знак обычный, калифорнийский. На таких автомобилях возили донесения морские пехотинцы в период Второй мировой войны.
Сегодняшнее солнце умирало, падая в Тихий океан. Лишенные жизни лучи облекали обстановку в цветовую гамму фантасмагории – оттенок свернутой крови был основным в палитре. Явственно слышался шум морского прибоя. В двадцать ноль две с небес спустился Бог. Закурил трубку, неспешно поднялся по ступенькам крыльца и скрылся внутри особняка.
* * *20.04 PM.
Театральная зала в особняке – это просторная комната около двухсот футов. Три окна-бойницы завешены плотными темными шторами. Электрический свет с синевой по-театральному выборочен – освещает лишь то, что необходимо осветить по ходу пьесы. Все остальное отдается в собственность темноте. Пол застелен синим ковролином.
Если смотреть от входной двери, можно высмотреть следующие диспозиции.
Посредине ярко-красный атласный занавес. Он делит комнату на две части: собственно сцена и зрительный зал. Здесь же уже знакомый нам круглый столик на колесиках, уставленный плеядой алкогольных бутылок, легкой закуской и льдом в мини-холодильнике – театральный буфет.
Справа собственно сцена. Ярко-красные обои на стенах и прямоугольный дощатый стол под ярко-красной скатертью. На столе – пять игральных карт, «рубашками» вверх. Коробка патронов и четыре револьвера.
Слева зрительный зал. Подобно двум сторонам треугольника – пять кресел (тоже ярко-красного цвета) с Игроками. На четырех – наряды бесов, на одном – костюм Данте Алигьери. Все пятеро прекрасно видят друг друга, не поворачивая голов. Все для удобства персонажей.
Добро пожаловать, дорогие Игроки! В театр мистера Фэйса!
Входная дверь отворилась, вошел Бог и сел в сторонке на специально созданное для себя кресло. Не привлекая внимания, он пыхал трубкой.
Занавес раздвинули сильные руки, и перед Игроками возник Арлекин. Двухцветное платье с заплатами-ромбами по всей длине. На голове шапка с заячьими хвостами, на поясе кожаный кошель. На лице – радостный восторг конферансье, объявляющего начало спектакля.
– Мои дорогие Игроки! Я рад вас приветствовать в театре мистера Фэйса! – бодро вскричал Арлекин.
Дальнейшую речь режиссера сопровождал невозмутимый дым четырех сигарет и одной сигары. Игроки курили, слушали и тщательно наблюдали за Арлекином. Их пригласили сюда, пообещав приключение. Полноценное! Бесподобное! Чарующее! И если этот клоун солгал, то нужно постараться грохнуть его первым, опередив других Игроков. Так можно компенсировать себе потерянный вечер.
– Все вы до неприличия богаты, изнежены цивилизацией и измучены тягой к своей работе, – вещал Арлекин. – А так хочется отрешиться от бренной суеты, подумать о нетленном!.. Сейчас мы и будем о нем думать. Могу гарантировать, что сильнее драйва вы не испытывали никогда! И вряд ли испытаете, поскольку…
Арлекин замолчал и глубокомысленно задумался. Прошла секунда, три… тридцать!
– Что поскольку? Что?!
– Э, да клоун забыл текст!..
– За такое не убивают.
– К сожалению, не убивают…
– И чего, назад – по домам, в пресное, так сказать, бытие?..
Плох тот режиссер, что не умеет сам играть! Арлекин очнулся и запел:
– Потому что в жизни самое ценное – это смерть! Высшее наслаждение – это умереть! Мучи-и-тельно и больно-о-о! – Клоун простер руки, мягко приблизился к Игрокам. Прошелся вдоль ряда кресел, страдающе заглядывая каж-дому в глаза, крутанулся на каблуках и быстро вернулся к занавесу, за мгновение превратившись из просителя в распорядителя. – Showtime![5]
– Отличная метаморфоза!
– Клоун знает в них толк!
– Сто пудов, знает…
– Не так-то все и просто, коллеги!
– Похоже, парень с лихвой отработает стоимость билетов!
Арлекин достал из кошеля пять кредиток. Bank «A-Capital». Четыре золотые и одна платиновая. Прежде чем играть, положено озвучить ставки.
– Каждый из Игроков пришел с банковской картой!
Руки клоуна шулерски сложили-разложили кредитки, сдвинули, тасанули. Развернули карты веером перед собой.
– На каждой карте миллион – плата Игрока за спектакль!..
Нет ничего хуже, чем планируемое ожидание, когда планируешь не ты. Все ясно, понятно и так далее! Прелюдия хороша в меру, а здесь собрались убийцы, воры и подонки.
– Где обещанная Игра, клоун?! – наехали Игроки почти в унисон.
– Каждый спектакль начинается с персонажей!
Арлекин, не смущаясь, наставил указательный палец на Игроков, в раздумье им поводил. Выдержал насмешливую паузу. Убрал палец и сымпровизировал «колесо Судьбы». Зажмурил глаза, быстро повернулся вокруг своей оси. Пять раз. И вновь наставил указательный палец, твердо указывая в
