– Секреты! – тревожно крикнул клоун прямо в лицо капиталиста. Взгляд отразил переживание. – Никаких шуток, мистер! Секреты.
– А?!.. – вздрогнул Спирт. – Не понял…
Когда мы что-то не понимаем – мы этого «чего-то» начинаем опасаться. По крайней мере.
– Здесь умеют хранить секреты! – часто-часто покивал Арлекин на «зрительный зал».
Спирт машинально посмотрел на Игроков. Увидел четыре бесовские ухмылки: секреты здесь хранить явно никто не собирался. Клоун солгал, кто бы сомневался. Совсем не время копаться в чужих эмоциях: надо врезать по харе под дурацким колпаком! Как и планировалось. Однако… настрой уже сбит. Спирт неохотно выпустил насмешника и вернулся в свое кресло. Напялил пиджак и принял на свой счет разочарование Игроков.
В зрительном зале повисла тишина. Четыре беса уставились на Данте. Четыре пары глаз! Поэту чудилось, что на него смотрят четыре волка. Стало жутко. Сигарета искурена до основания, фильтр искусан. Трость не ломается, иначе бы сломалась под нажимом нервных пальцев. Бойтесь своих желаний, они имеют свойство сбываться! Вот и сбылось… Данте Алигьери в окружении бесов.
– Играть – так играть! – подмигнул кукловод.
Долой мысли! Долой! Поэт приосанился и пафосно вскричал:
– Я – мистер Принц! Я имею множество грехов, как и каждый человек. Но ни один мой грех нельзя назвать смертным. В отличие от ваших грехов! – Трость бесстрашно показала на бесов.
Редкий образчик городской фауны. Длинная синяя хламида, кожаные сапоги: платье Данте Алегьери. Поэт придумывал бесов и описывал их похождения. Видимо, ему наскучило быть сочинителем, а вздумалось самому побыть персонажем в созданном сторонним клоуном Кругу Ада. Ну что же, теперь ты с нами, Данте! С бесами. Игроки плотоядно ухмылялись.
– Мистер Принц. Питаю надежду, что отсутствие смертных грехов поможет вам вытянуть судьбу! – ободрил Арлекин.
Залог успеха спектакля – масштабная работа режиссера. Изнурительная! Охватывающая все аспекты, даже те, в которых ты мало понимаешь. Ведь ты не светотехник и не звукооператор! Но надо научиться разбираться во всем, иначе успешной постановки не будет. Режиссер понял и разобрался – он готов. У Игроков же – апелляции к судьбе. Другого не дано. Режиссером.
– Подведем итоги?.. – возопил клоун, вскинул растопыренную пятерню и махнул ею перед собой: – В наличии – пять Игроков. Пять мужчин, а именно: банкир – подлый вор… грязный наркодилер… сладострастный политик… капиталист-ублюдок… И протагонист – лорд в обличье Херувима, – подытожил Арлекин и пронизывающе взглянул на Игроков: – Am I right?[7]
– Я никогда не считал себя честным банкиром, – важно сказал мистер Доу-Джонс. – Честность – удел бедняков! Ты прав, клоун!
– Деньги от наркоты – это грязные деньги, – спокойно заметил мистер Мечта. – А кто думает по-другому – тот уже покойник. Тебе не отказать в логике, клоун! Ты мне нравишься!
– Половое влечение свойственно всем существам, имеющим половые признаки, – напыжился мистер Папа. – Импотенты, фригидные суки и кастраты – не в счет. Сладострастность – один из этапов влечения, но никак не эпитет. Клоун, ты знаешь толк в теме!
– Чем больше помрет пьяниц – тем больше воздуха достанется нормальным людям, – деловито произнес мистер Спирт. – Можно назвать это оправданием своей ублюдочности – только ничего не изменится. Все так и есть. Разве нет? Я на твоей стороне, клоун!
– Иногда ангелам наскучивают небеса, слишком уж там все без приколов, – усмехнулся мистер Принц. – И ребята устраивают игру типа «Догони меня, кирпич» – бросают друг в друга кирпичи.
– I am right, – подвел ответ-черту Арлекин. – Надо обозначить дату второго спектакля. Что скажут Игроки?
Ответы прозвучали незамедлительно и без раздумий.
– Предлагаю раз в две недели! – предложил политик.
– Раз в квартал достаточно! – возразил банкир. – Мы занятые, деловые люди. И выкраивать время просто сложно.
– Тринадцать раз в год! Число Удачи! – засмеялся наркоторговец.
– Раз в месяц! Частота притупляет остроту ощущений, – манерно заявил бутлегер.
Не надо штопать ветхое платье, а надо его выкинуть и купить новое. К вопросу о дате. Данте не разочарует Арлекина, в отличие от компаньонов по игре, не так ли?
– Какое мнение имеет мистер Принц? – спросил клоун.
– В театр я хожу по потребности души, а не по расписанию, – с улыбкой агнца вымолвил Данте.
Клоун усмехнулся. Никто не понял усмешки, ну и ладно. Мистер Принц, лучший – это ты!
– Устами младенца… как говорится, – подытожил Арлекин. – Начнем, пожалуй, жребий. Но прежде – антракт! Предлагаю вновь освежиться!
Клоун взялся за столик на колесиках – театральный буфет с выпивкой и закуской, и подвез его к Игрокам. Буфет вызвал оживление ничуть не меньшее, чем собственно Игра.
* * *Прошло девятнадцать минут. Игроки оставили зрительный зал и через занавес прошли на сцену. Ранее была присказка, сказка впереди! Человек – интересное существо. Алкоголем он наполняет желудок, наслаждается алкогольными плодами – голова, а страдает тело. Игрок в этом смысле интересен вдвойне: для него цель не в питье, оно – лишь сопутствующий момент. Поэтому наслаждение нужно ровно распределить между телом и головой, а страдание изгнать совсем. Не те мгновения, чтобы страдать!
Собственно сцена. Ярко-красные обои на стенах и прямоугольный дощатый стол под ярко-красной скатертью. На столе – пять игральных карт, «рубашками» вверх. Коробка патронов и четыре револьвера. Карты и стволы – непременные атрибуты Игры для настоящих мужчин! Игроки, пошатываясь и чуть икая, окружили стол: бесы встали по бокам, поэт с торца.
Ярко-красный атласный занавес. Настолько длинный, что тяжелые оборки плотной скользкой ткани изрядно лежат на синем ковролине. Синеватый электрический свет ярко освещает стол и неярко – лица Игроков. Особенность освещения наполняет диспозицию холодным гротеском. И уже не разглядеть толком, где ковролин, а где занавес – причудливый свет погасил разницу между фактурами.
До начала спектакля минута или около того. Ты вот-вот должен выйти на театральную сцену. Рядом толпятся другие персонажи, но ты на них не смотришь. Ты в себе. Настраиваешься на контакт со зрителем. Волнуясь, повторяешь текст… Здесь нет зрителей и актеров нет. А есть Игроки, которые сами актеры и сами зрители. Что ни хрена не важно в плане мандража… Лучше не смотреть ни на кого, а побыть в себе. Почертыхаться или помолиться. Беспонтово: когда последняя минута превращается в несколько последних – нервы уже не успокоить.
– Где же режиссер?
– Пора бы начинать!
– Смотрите, занавес дрогнул!
– О, наконец-то!..
– Увы, это лишь Бог…
Специфический табачный запах, здесь не ошибешься. Притащил с собой кресло, сейчас сядет в сторонке и будет строить из себя «независимого наблюдателя».
– Джентльмены, какие мысли?..
– Выход один – берем пушки и наполняем их свинцом!..
– А дальше?..
– Дальше по обстоятельствам…
– Без сценария все порожняк!
– Ок, где у нас сценарий?
– Сценарий у меня.
Занавес раздвинули сильные руки, и на театральной сцене возник Арлекин. Клоун прошел к столу, встал против Данте, с другого торца стола. На лице – печать страдания. Надо компенсировать отсутствие этого чувства у Игроков! На одном наслаждении достойную Игру не сделать, хорошая драматургия не терпит половинчатых чувств.
Арлекин церемонно наклонил голову. Выдержал паузу. Когда убедился, что все взгляды направлены на его лицо, положил пальцы на карты. Снова
