И не живи Регген в Бурфо вместо карантина, я бы никогда не встретила его, мы бы не узнали, кто за всем стоит, а Врадор бы не понял, как здорово живется в шкуре буйного. К слову, трости, положение о ЧП и обязательный карантин он аннулировал на следующий день после развода, о чем я очень сожалею. Ибо без трости отбивать Вардо от девиц становится тяжелее с каждым новым днем.
Уже давно отгремели судебные дела о похищениях, в очередной раз отремонтирована академия, получена лицензия на торговлю, налажено производство пирожков, восстановлены кузня и соседняя комната. Пауки и слизни отдали ее без споров в благодарность за клубнику и мухоловку. Первым предметом меблировки в ней оказалась двуспальная кровать с широким, невероятно мягким ложем, и как я радовалась ей тогда, так сейчас Регген радовался моему сообщению о сюрпризе.
– Ося, я в жизни не был так счастлив, окрылен! Просыпаясь каждое утро, готов… петь!
Знаю я, к чему он каждое утро готов. Знаю еще с первых ночевок на тюфяке, но молчу. Перебивать сейчас не стоит. Взгляд его горит, сам маг почти сияет, я лукаво предвкушаю.
– Впрочем, нет. Был! – Он поцеловал мои пальчики в атласных перчатках. Выдохнул: – После нападения вампира, когда ты приняла мое предложение и в тот же день повела меня к алтарю в предгорье…
По тропе молодоженов повела, что находится близ родного Ллося. Это чтоб не было вопросов, а еще чтоб утереть нос Рябой, успокоить отца и представить мага родственницам, пока он под приворотом и не смотрит на красоток.
– …ты надела на мое предплечье браслет и пообещала меня осчастливить.
Обогатить, но не суть.
– Но я счастлив с нашей встречи! – Он поцеловал меня в висок и прошептал у самых губ: – Так что даже не знаю, как реагировать на твой сюрприз.
Хотелось сказать: «Как обычно. В этом сложности нет», но я и слова не успела молвить, безудержно радостный Регген сжал меня в объятиях, заглянул в глаза и огорошил вопросом:
– Ты беременна, я прав?
Чего?!
– Не молчи. Скажи «да»!
– Вардо, я… – сглотнула ставший в горле ком, – на самом деле я… – Но уверенный в своей правоте, он уже потянулся к моим губам, согрел их дыханием. Еле успела сказать: – Вардо, я оформила патент на чан!
– Что?
Он смотрел недоуменно, в надежде ослышаться, но кто ж ему даст.
– Патент. На. Чан, – повторила чуть громче и быстренько рассказала о прочих сюрпризах: – На перевертыши еще готовим, а документы на самодвижную линию завтра же подадим.
Это была хорошая новость! Это была отличная новость! Но в карете все же повисла тишина. Отчужденная и неуютная. И поездка на бал в честь многолетия герцогини превратилась из праздника в повинность. Туфли стали жать, корсаж платья – давить, голова – чесаться. Снять бы все и крепко обнять совсем-не-задохлика мужа, отъевшегося на домашних пирогах. Но опаздывать к Леройской нельзя, а бал пропустить так и вовсе смерти подобно.
– Вардо, дорогой, – теперь уже я поцеловала его руки… золотые, попыталась заглянуть в золотые же глаза, – ты сильно расстроился, да?
Молчит. Смотрит в сторону.
– Но милый, ты же все свои деньги тратишь на меня, – напомнила и не скривилась. Хотя за мой наряд он отдал свою месячную долю. Шестнадцать золотых! И это не включая украшений, на ценники которых я боюсь смотреть.
– Ты снова против? – спросил он сухо, продолжая любоваться красками заката.
– Да! – воскликнула гномка. – То есть нет… – ответила примерная жена.
– Точнее, Ося.
– Я не хочу знать о расходах! – Они меня убивают. – Поэтому, когда патенты пойдут в производство, у тебя будут свои доходы и полное право их распределять.
Он медленно повернулся, посмотрел пытливо.
– Тратить. На тебя. Вдвое… втрое больше прежнего. И ты ни слова не скажешь, – поставил граф Лофре условие, ввергая в уныние экономную меня.
– Л-ладно, буду молчать, – покосилась на широкую улыбку мужа, вздохнула. – Надеюсь, теперь ты снова рад?
Он склонился ко мне.
– Почти. Осталось узнать когда?
– Что?
– Дети, Ося. – С тех пор как генерал в честь свадьбы и преддверии брачной ночи, скрипя зубами, отдал антидот, графа-оружейника волнует лишь одно: – Когда появятся наследники?
У нас наследия всего ничего, но я молчу, как примерная.
– Согласно плану… Первый спустя три года после брака, второй еще через четыре.
– Долго, – прошептал Вардо, целуя меня в плечо, шею, линию скул. Заставляя вспомнить, насколько неудобен корсаж, а еще туфли, шпильки и любимые мужем чулки.
– Но почему? Я же все просчитала, – сказала, пьянея, но помня про план. – Пока дело подымем, пока поместье приведем в приличный вид…
– А если я хочу малышей сейчас? – сжал сильнее, прошептал у самых губ: – Понянчить, побегать за ними, поиграть. Лобастый, к слову, очень даже за.
Ну еще бы, из-за его ночных пробежек по окрестностям Бурфо некогда опасный район превратился в тихий, а вскоре станет респектабельным. В ближайшие к нам поместья уже заселилось три семьи, дорожные службы вот-вот займутся ремонтом.
– Если вы со щенком помирились, спасая меня, это еще не значит, что я…
– …сделаешь все возможное, чтобы мы были счастливы, – ухмыльнулся он, припомнив мою клятву у алтаря, и поцеловал неистово, чтоб заглушить протест и подчинить себе. Но поздно, решение найдено, а может, и уловка.
– Без проблем! – заявила, едва дыхание перестало срываться, а сердце – стучаться о ребра. – Возьмем на время малышей Ургена.
– Ося, он не женат.
– Скоро будет… – ответила ехидно. – Герцогиня для этого сделала все.
– Вряд ли, – в тон мне
