— Убрать стопоры!
Голос вновь сорвался на фальцет, но это Вовку уже не беспокоило. Руки привычно дернули за рукоятки, и медная птица со скрипом сдвинулась вправо. В уши ударил приближающийся рев десяток глоток нападающих, а в обзоре мелькнул изукрашенный шлем ненавистного новгородца.
Головной ушкуй был уже в семидесяти метрах и с каждым взмахом весел враг приближался к заветной цели.
К судну, где находился не только Вовка, но и многие из его недорослей.
К катамаранам, где без сил лежал раненый отец, и жались за щитами беззащитные девчонки.
— А-а-а!!
На этот раз это был крик ярости, пусть и немного нарочитый. Пальцы левой руки крутанули колесико, выдвинувшее фитили выше ветрозащиты, а ладонь правой повернула рукоять, запирающую содержимое находящегося под давлением бака от простора реки. Огонь вспыхнул сильнее, и жидкость с оглушающим ревом рванула вперед, огненным фонтаном выплеснувшись из клюва птицы в направлении приближающегося судна.
Опустошенный, Вовка дернул рукоять обратно и трижды стукнул ногой о доски носовой палубы, давая команду ребятам накачивать давление в бак по максимуму.
«Такая вот автоматика!» — мелькнула надоевшая уже ему за время испытаний огнемета мысль.
Впереди полыхнуло, и он вновь прильнул к обзору. Огненная струя прошла по воде, разойдясь по ней горящим пятном, взобралась на борт передового ушкуя и плеснула пламенем по мачте и спущенному парусу. Смесь фракций нефти, масла, смол и негашеной извести прошлась по деревянным бортам судна и облепила фигурки на его носу, превратив их в скорчившиеся сгустки огня.
Дружный рев, сопровождающий атаку, неожиданно затих и сменился выкриками с противоположной стороны. Однако и те скоро умолкли.
На поверхность реки опустилась тишина, был слышен лишь треск пламени и глухие звуки сталкивающихся меж собой весел — некоторые гребцы атакующих не выдержали неожиданно застывших лиц своих соратников и приподнялись со скамеек. Прежде чем опомниться, ушкуи короткое время двигались лишь по инерции, медленно минуя ревущие огненные пятна, спускающиеся по течению мимо них.
— Твою башку коромыслом! Отсекай, а не выделывайся, бестолочь!! А этих мы ужо встретим! Ну-ка, братцы, выцеливай одоспешенных! Бей по готовности! Кто не уверен, подпускай ближе, это вам не земля матушка, покачивает!
Редкие щелчки услали болты самострелов в сторону ушкуев. Через несколько мгновений их стрелков поддержали с других ветлужских судов, и росчерки стрел усеяли небо над лодьей.
«Отсекай, отсекай… Сам бы попробовал этой дурой попасть как тебе надобно!»
Несмотря на ворчание, Вовка согласно кивнул и, дождавшись возгласа из-под палубы, вновь полоснул пальцами по колесику горелки и открыл запорный клапан. Не дожидаясь результата, он схватился за рукояти чуть нагревшегося сифона и с силой налег на всю конструкцию. Птица вновь заскрежетала на повороте, и фонтан пламени лег поперек реки.
На это раз огненная струя перелетела приблизившиеся головные ушкуи противника, прочертила извилистую линию поперек реки и хлопьями отделившихся от нее брызг окропила две выдвинувшихся вперед лодьи русов. Их хватило, чтобы борта судов занялись пламенем, а суетливая растерянность охватила команды противника.
Раздались резкие выкрики, весла поднялись, а один из абордажников бросил топор и попытался погасить огонь. Он перегнулся через борт, зачерпнул шлемом воду и тут же плеснул ее на загоревшиеся набойные доски. Однако пламя от этого разгорелось сильнее, лизнуло нос судна и поползло вверх, словно пытаясь добраться до деревянной твари, вырезанной на носу лодьи.
Вовку затопила яростная радость.
«Горите, гады! Горите в аду! Не затушите без уксуса!»
Другим судам русов тоже пришлось не сладко. Стена пламени шла на них, спускаясь вниз по течению и неумолимо приближаясь. Высота огня была небольшой, но по выкрикам ощущалось, что сам факт горящей воды наполнил сердца северных моряков ужасом. Однако стоило признать, что они не растерялись — весла заработали в обратном направлении и лодьи порскнули в стороны, обходя огненное пятно по большой дуге.
Между тем, оставшиеся невредимыми ушкуи и один из проскользнувших кораблей русов неумолимо приближались к Вовкиному судну, охватывая ветлужцев с обоих бортов. Казалось, они не обращали никакого внимания на выстрелы самострелов с огнебойной лодьи, некоторые из которых пробивали их щиты насквозь. Возгласы и хрипы раненых и убитых если и были, то они сливались с зычными командами для гребцов, готовящими их к последнему рывку.
— Вовка! Не вздумай на тех, кто впереди, отвлекаться! Сгорим к чертовой матери!!
Сзади раздался крик, и уже кто-то из своих упал под скамью, рыча от боли.
Вовка прицелился и вновь крутанул поворотный клапан.
— А-а-а!
На этот раз пламя устремилось к левому берегу, вновь отсекая ринувшихся вдоль него русов от желанной добычи. Однако на середине реки огонь стал затухать, расходясь мелкими клочками, и Вовка налег на рукояти, чтобы повернуть птицу в ту сторону.
— Готовься к удару по обе стороны! Оскепы и багры тверже держать!
— Ахрр..!
Почувствовав толчок со спины, Вовка от неожиданности нажал на рычаг, выплеснув в сторону противника очередную порцию ревущего пламени, и резко обернулся назад.
Короткое копье скользнуло по щиту одного из ратников и воткнулось в скамью, оставшись торчать в ней крепкой занозой. В следующее мгновение около лавки оказался Кий, почему-то без своего излюбленного меча, с силой выдернул сулицу из дерева и отправил ее за пределы судна, в качестве ответного подарка. Все происходило как в замедленной съемке, но Вовка даже моргнуть не успел, как тройной железный крюк перелетел через борт, дернулся обратно и насадил черемиса на свое острие как бабочку, зацепив его за нагрудную пластину доспеха.
Воин повалился на бок, натягивая веревку струной. Он прижал ее телом и ухватился обеими руками, стремясь ослабить натяжение, и даже не пытался дотянуться к ножнам на поясе.
— Режь!
Впиваясь в тело, крюк неровно дернулся, и на груди черемиса появилась рваная дыра, сочащаяся кровью.
— Режь!!
Вовка уже полосовал по грубой бечеве ножом, выхваченным из-за голенища, однако перерезать ее не получилось ни с первого, ни со второго раза. Резкий
