Отгоняя насекомых, легкий ветерок носился по верхушкам плакучих ив и с еле слышным шелестом кропил их слезами ткань палатки.
Казалось, идет дождь.
Продолжение разговора вышло скомканным. Старались сдерживаться.
Договаривались о перевозке тел погибших северян и возврате плененных ветлужцев. «Княжьи» отпрыски и вовсе голодными упали на шкуры в углу шатра и спали там мертвым сном.
Неловкость сохранялась до тех пор, пока не убрали посуду и не внесли высокий кувшин с резными деревянными чашами. Мальчишек пришлось разбудить. Их выпроводили наружу и спустя некоторое время они вошли в шатер умытые, хотя все еще осоловело хлопали заспанными глазами.
Кий встал, плеснул себе из кувшина воды и кивнул гостям, призвав их продрлжать беседу. Бикташ с невеселой усмешкой перешел к делу.
— Что вам известно об ижмаринском кугузе?
— Чумбылате? — Кий пожал плечами и подхватил нить беседы. — Люди хвалят, заботится о них да и воин добрый, хотя немолод уже.
— Еще?
— Сам не встречался, а слухи что пересказывать…
— Был в прошлом году у нас на Ветлуге, менял свою медь на оружие… — встрял сонный Вовка но, наткнувшись на заинтересованные взгляды, протер рукой лицо и скомкано закончил. — Обещал за это беспрепятственно пропускать нас через свои земли на Вятку.
— И более ничего?
— Сначала сам поведай, что тебе известно… — вновь перевел на себя разговор Кий, недовольно зыркнув на подопечного. — Да не опускай подробности, мы никуда не спешим! Что за люди с тобой, Бикташ, да каким ветром вас всех сюда занесло? А после, этого можно поговорить и о негасимом огне, и о цене нашей размолвки…
Собеседники степенно кивнули, выражая свое согласие с прозвучавшими доводами, и Бикташ тоже схватился за внесенный девчонками кувшйн щедро налив из него в поставленную перед ним чашу. Явно ожидая обнаружить в ней не воду, а другой напиток, он все же в один присест осушил содержимое, обиженно сморщился и кивнул Кутафию, предлагая ему слово. Тот продолжил разговор, мешая привычные для него названия с ветлужскими.
— Тогда сказ свой начну издалека, с Нукрат-Су[14]. Именно через нее проходит одна из булгарских дорог на Галидж… то есть Новгород, а также в Садум[15], не говоря уже про ближние земли, в коих скупает мягкую рухлядь Великий Булгар. Это его главный торговый путь в полуночные земли. Чулманская дорога в отличие от Нукратской чуть безопаснее, но зато труднее, река там быстрая и выгребать пр ней тяжело…
Ты говоришь про Каму? — уточнил Кий.
Северянин кивнул, явно зная такое название, тоже отхлебнул из чаши и, ничем не показав свое недовольство содержимым, продолжил.
— С Нукрат-Су путь лежит на Малому, а дальше волок идет на реку Джук или, по-вашему, Юг. Оттуда можно плыть Мосхой[16] в сторону Галиджа, и рекой Тун в Ак дингез[17] и Садум…
Кий прокашлялся, словно бы пытаясь дать знать собеседнику, что надо выражаться яснее, но Кутафий словно бы и не заметил прозвучавшего знака. Его взгляд не отрывался от Микулки, который сидел в углу палатки и что-то черкал на сером листе бумаги. То ли выводил слова непонятной ветлужской скорописью, то ли набрасывал обещанный рисунок. Однако на помощь пришел Вовка и помог с переводом.
— По Сухоне идем на Белоозеро или Северной Двиной в Белое море и Скандинавию. А еще, насколько я знаю, можно пойти по Вычегде на восток и перевалить на Печору и Каму… Весь север наш.
— Кха… — Кию показалось, что Кутафий поперхнулся несколько испуганно, однако собеседник сразу взял себя в руки и незамедлительно продолжил. — Защищают эту дорогу многие крепастицы, но на реке Юг стоит самая большая, построенная для защиты переволоки с Моломы.
Называем мы ее Гусман, по имени основателя, хотя истинное имя его Сып и является он внуком Салахби, которого вы зовете Олегом.
— Вещим?! — вскинулся Вовка. — То есть там урмане[18] сидят?
— Скорее дом Утара, как их ныне называют. Сих людишек можно считать потомками колбягов[19] и варягов, не ушедших под Киев и Булгар, хотя верховодят всем именно выходцы из Садума. Мыслю, что большинство из них видит истинных мурманов только когда торгует с ними или отражает их набеги на Бьармию.
— Бьармию?
— Так садумцы называют земли, расположенные к северу от Нукрат-Су. Булгарцы зовут тот край Вису или Бийсу, новгородцы отчасти Заволочьем, а уж как вы…
— Севером, а по отдельности Заволочьем, Поморьем и Пермью, — пояснил Вовка и уточнил, — Потому и тебя назвали северянином. А что ныне представляют собой эти биар…
— Бьярмы. Считайте, что вои эти той же породы, что и ратники на Суре, коих вы взяли под свою руку. Отличия лишь в том, что ваши зовутся русью, а эти потомками Рюрика, дань же каждый платит своей службой…
— Кому? Под чьей дланью эти вои живут? — не понял его Кий.
— Не обязательно приносить кому-то роту, чтобы служить. Они хранят Нукратскую дорогу, владеют перевозами, продают булгарским купцам пушную рухлядь собираемую с местной чуди, единственные, не считая самих мурманов, плавают в Садум… Скорее, они союзники Булгара, чем данники. — Кутафий немного помолчал и добавил. — Именно бьярмов я призвал и именно их воеводу вы видели, на острове вместе со мною. А в продолжение нашего разговора на лодье… Скорее этих воев вам следует звать русами, нежели меня. Из одного корня с Киевом росток взошел.
— Ну что же… — Кий заметил, как Вовка открыл рот и торопливо перебил мальчишку более насущным вопросом. — А новгородцы откуда взялись?
— Какие ж это новгородцы… так, босота слободская, без рода и племени.
Сами предложили мне жизни свои, узнав, что я нуждаюсь в ратной силе. Собеседники замолчали, пытаясь собраться с мыслями, и Вовка все таки вклинился, возвращаясь к сказанному чуть ранее.
— Ты говорил, что бьярмы считают себя потомками Рюрика. А каким боком они относятся к Рюриковичам, что правят на Руси?
— А что ты слышал про этого славного воителя, хм… княжич? — несколько снисходительно бросил Кутафий.
— Ну…
— Смелее!
— Он был родоначальником всех
