— Причем тут смерды? Ты! Не выполнил! Мой! Приказ! Не вступать! Тут! В свары! Ни с кем! И потерял моих людей!!
—Да лжу он возводит! Да не могут эти недоросли нам что-то сделать!!
За спиной раздалось деликатное покашливание, и Прастен медленно обернулся назад. Мальчишка ожидаемо вмешался, хотя от этого, было не легче.
— Отпусти его, сотник. Я покажу ему, что мы можем.
Прастен резко отодвинулся от эрзянина в сторону и тот облегченно выпрямился схватившись за рукоять меча. Однако не успел он потащить его из ножен, как в правое от Маркужа дерево вонзился болт. И сразу второй. - Мальчишка держал тот самый самострел с высоким коробом над ложем и шустро передергивал козью ножку.
«Это сколько там стрел и как они сами на тетиву прыгают?» — мелькнула и вновь глубоко спряталась мысль, оставив Прастена удивлений наблюдать за действиями «княжича».
Как только эрзянин пытался вывернуться из развилки, куда вновь от неожиданности провалился после первого выстрела, новый болт вонзался в ствол дерева и возвращал его на место. Стрелы сыпались одна за другой, а воин растерянно смотрел на происходящее. Не так-то просто сохранить самообладание, когда смерть проносится от тебя на расстоянии в пару ладоней.
Тем не менее, Маркуж все-таки опомнился взревел медведем и бросился вперед, вытянув, наконец, свой меч. Однако тут же два слитных щелчка, раздавшиеся с разных сторон, бросили его на одно из деревьев. Оперенья в груди было не видно, но внушительная вмятина на зерцале лелеемого эрзянином доспеха свидетельствовала, что хотя бы один из выстрелов не прошел мимо. Да и шлем с десятника спал, намекая на удар по голове. Бросив взгляд назад, Прастен заметил, что численность школьников на поляне увеличилась.
— Охолонь, эрзянин! Иначе мои ребята спустят боевые болты! — мальчишка небрежно отбросил свой самострел с коробом в сторону. — И не из этой игрушки!
Выждав время, когда тот начнет приходить в чувство, «княжич» продолжил.
— Успокоить еще не означает упокоить. Живы они, Андрюх?
— Так точно. Лежат в виде связанных тушек и даже не мявкают. Вот только доспехи на них были бросовые и ребра тупыми болтами из самозарядки мы наверняка поломали. По-моему даже ногу одному умудрились пробить.
— С чего все началось?
— Попытались эти оглоеды у Мани гусей забрать, которых она еще не успела вывезти. Двум даже шеи свернули, паразиты.
— И это все?
— Если бы. Тогда бы мы наши разборки отложили на потом. Эти лесовики начали руки распускать в ответ на замечание, а, один даже попытался к сестричкам пристать, что Вермуда лечат. Сначала Радку опростоволосил, платок сорвав, потом вторую по губам ударил… Этому мы ногу и пробили, заодно кистенем приголубив.
Прастен заметил, как глаза мальчишки наливаются бешенством, и застыл в недоумении. Было бы из-за чего. Может из-за девок? Если до этого в столкновении с Маркужем сопляк скорее играл на публику, чем на самом деле злился, те теперь не знал, что и делать.
Его десятник тем временем помотал головой попытался привстать, однако охнул, схватившись за голову.
Вот что, эрзянин, — Мальчишка продолжил говорить невозмутимо, однако тон его ощутимо похолодел. — Самострел многозарядный ты видел. Пусть он бьет не как боевой, но вблизи мы твоих сородичей перещелкаем как сусликов, благо железа на них практически нет, как и щитов окованных. Или ты сейчас призовешь их к порядку, или мы действительно их упокоим, чтобы они не ударили нам в спину!
Маркуж неуверенно поднялся на ноги, окинул мутным взглядом стоящих на поляне и вновь упал на колени. Прастен понял, что пришла пора вмешаться.
— Не в стоянии он, тем паче ныне. Это мои люди и моя ответственность. И я… — Прастен скривился, но все же произнес. — Я приношу свои извинения за столь прискорбное недоразумение.
— Прощение заслужишь в бою, сотник, если конечно твои эрзяне не сбегут вслед за Маней и ее оставшимися гусями… — грубо съязвил мальчишка, но тут раздался тихий, свист из кустов и он неожиданно выругался. — Ах, ты ж… А бежать, судя по всему, самое время!.. Однако если передумаешь выводи своих лиходеев на пятьдесят шагов перед выселками и начинай готовиться!
— На смерть нас толкаешь?! — необдуманно резко вскинулся Прастен но тут же поднял руки вверх, успокаивая поднявших самострелы школьников.
— Тогда сразу стреляй и дело с концом. В чистом поле мы ничего не сможем сделать против конницы, даже легкой!.. И с чего такая спешка?
— Дымы на той стороне запалили, значит суварцы другой дороги не нашли, мальчишка мрачно указал на взлетевшие над дальним лесом черные облачка, а потом на солнечные часы, грубо нарисованные в центре поляны. — Так что через час они будут здесь.
— Конными? И через час? — Прастен кинул взгляд на блеклую тень, незаметно для глаза ползущую по земле и удивился. — Мы пешими быстрей добрались.
— Мои хлопцы завалы на дороге устроили, — пояснил тот и ответил, на другой, невысказанный вопрос. — А еще они закончили курочить телеги селян и теперь мы сможем замкнуть кольцо гуляй-города[39]. Так что выстоим.
— И что делать нам? — уже спокойно спросил Прастен.
Что такое гуляй-город, он с недавних пор знал. Тележный круг с высокими дубовыми щитами стал применять у них на Дону при защите торговых обозов, а потому Прастен осознал, что на убой его никто не собираемся пускать.
— Выманить на себя конницу, как я и говорил.
— Всего лишь, послужить приманкой?
— Мои люди будут стрелять, твои защищать. А если придется очень туго и решим уходить в леса, то еще и прикрывать отход.
— И тогда?..
— Тогда отойдем на засеку, что устроили в сотне метров отсюда на краю оврага и повторим действо. Туда заранее отойдет обоз, а сестрички отведут твоего брата. Скорее всего, нам до засеки этой придется идти под
