Греческий огонь не пощадил никого из команды опрометчиво высунувшегося дальше всех корабля, пусть тот и вмещал в себя всего лишь два десятка человек.
Вспыхнувший середине судна огненный шар поглотил всех. Не было ни криков, ни стонов. Лишь треск сгораемого дерева и парусины, да заботливый ветер, кидающий пламя туда где для него еще существовало пропитание.
И в этом трескучем молчании лодьи ветлужцев повернули к пологому берегу, где встали, развернув на противника оскаленные морды деревянных чудищ и разинутые пасти медных змеев.
Рядом с ними застыли катамараны, а чуть ниже по течению замерли грузовые дощаники, не до конца обогнув далеко выступающую отмель. Тащившие их бурлаки, казалось были только рады короткому перерыву, позволившему им выбраться из стылой воды. С бортов скинули якоря и по канатам продрогшие люди шустро забрались на палубу.
Любое шевеление прекратилось.
Лишь природа не думала успокаиваться.
Осень еще только начала расцветать желтым цветом на лесистых горах, вольготно раскинувшихся по берегам Идели. Вода еще слегка прогревалась под косыми лучами бабьего лета, накрывшего волжские просторы. Деревья шумели, волны легонько подтачивали берег.
Природа даже не заметила людской суеты. Она наслаждалась последним биением жизни в преддверии долгой зимы.
А люди…
На берег упали сходни и копейное древко со вздетым белым флагом воткнулось в песок. Через некоторое время на вершине холма наметилось шевеление, выросла стена щитов, и от нее отделился человек, медленно спустившийся к прибрежной кромке. Навстречу ему шагнул другой, коротко кивнув.
Воевода ветлужский, Трофим.
— Тухсар, ближник хана Селима.
— Хотелось бы засвидетельствовать почтение несравненному Селиму Колыну.
— В кандалах и рубище?
— Как выйдет. Лучше стоя ногой на горе трупов его сподвижников. А если серьезно, то мы уже замучились таскать для него подарки. Они тяжелые и громоздкие...
— Зачем же дело встало? Заноси, Во-о-он на том холме его шатер.
— Не хотелось бы оказаться там одному, да и твои вои перегородили мне дорогу, Курсыбаевцев?
— Нет, - сожалением дернул щекой Тухсар. — Всего лишь суварские богатыри. Но ты их не бойся, они не кусаются без причины.
— А вдруг? Возможно, Селим Спустится и прямо тут примет дорогого гостя?
— Который сжег предместья его города?
— Меня там не было. А князь Юрий… неужели он так и не взял Булгар? Отрадно слышать.
— Да? - приподнял бровь его собеседник? — Разве ты не сожалеешь, что не оказался на поле брани, когда ваш князь улепетывал, придерживая свои дурно пахнущие портки.
— Мой князь? — хмыкнул ветлужец. — Ты верно шутишь! Я сам себе голова. Возможно, ты слышал про Ветлугу и учельцев, что приходили к нам в гости, но отправились обратно не солоно хлебавши и вовсе без портков? Суздальский князь хотя бы забрал их с собой!
— Хм… Что-то припоминаю. И почему вы тогда не представились, проплывая мимо наших городков?
— Прошу прощения. Такая была тишь на Волге… почти мертвая, будто все попрятались от греха подальше. Но в следующий раз обязательно постучусь в закрытые ворота. Даже если будет ночь, все равно… И громко.
— А зачем лодью нашу спалили?
— Да стрела с нее ко мне в бойницу залетела, чашу со стоялым медом опрокинула, надымила, вот я и обиделся. Плывет себе судно, никого не трогает…
— А зачем бойницы на мирном корабле? — удивленно процедил Тухсар. — И разве ты не получал грамотку, что мы к той стреле прикрепили? Мы молили богов о встрече с тобой, чтобы взять с дорогого гостя совсем небольшую торговую пошлину! Почему не остановился?
— Каюсь, сгорела та весточка, не успел прочитать! Я-то грешным делом подумал, что это принятый здесь обмен любезностями, вот и вернул сторицей!
Тухсар широко улыбнулся.
— Ты мне понравился, ветлужец. Мне жаль будет, если ты погибнешь.
— Мне тоже. Где выучился нашему, языку?
— Я долго жил у батышцев. Вместе с Селимом. И очень часто общался с суздальцами.
— У вятичей? Вы им не помогли.
— Не очень и старались, — пожал плечами Тухсар, разворачиваюсь в обратную сторону. — Моя родина здесь.
— Не иди в первых рядам, Тухсар. Мне тоже будет жалко тебя.
* * *— Ну что, Тухсар, как тебе чужеземцы?
— Судя по всему, они действительно не люди Джурги. Назвались ветлужцами.
— Их же видели, когда они спускались мимо Банджи, просто марданцы не готовы были взяться за оружие.
— Ну да, разве что в тот момент гости начали бы насиловать их жен…
— Но ты же помнишь, что тогда было? А произошло это, когда Джурги высадился около Булгара!
— Да, Селим. Они и не отрицают прохода по нашим землям. Но ведь ни о каких разбоях мы в связи с ними не слышали? Возможно, чужеземцы ходили в Саксин, чтобы расторговаться с хорезмийским купцами? Ах, я глупец, не спросил!
Не переживай, их ответ ровным счетом ничего бы не изменил. Мы с тобой уже все обговорили, возможно, они и ходили в Саксин, но они прошли по нашим землям без разрешения и спалили мою лодью!
— Но они желают воздать тебе дары! Может быть, решим делом миром?
— А еще они напали на вас на Суре!
— Разве они, Селим?..
— Неважно, они же тоже назвались ветлужцами? И лодью я им не прощу! Кроме того они пристали к самому берегу, просто вынуждая нас пойти в атаку! Дай сигнал кораблям напасть и посылай смертников!
— Да, Селим.
Тухсар махнул рукой, и протяжный стон рога пронесся над водной поверхностью, вновь собирая марданские корабли в плотный срой, готовый поглотить своей массой редки суда ветлужцев.
Колонна ак-чирмышей, прикрытая лишь кожаными доспехами, и вооруженная неказистыми щитами и обычными плотницкими топорами, бодро
