Я вернулся в общежитие, принял душ, надев первое, что попалось под руку, и схватил свою добычу. Прошло всего полчаса, а я уже вышел из комнаты и через несколько шагов оказался у другой двери.
Постучав, я подождал ответа.
Немного погодя дверь открылась. На пороге появилась Джози. Влажные волосы липли к ее щекам и плечам. Вытираться она так и не научилась, но я не жаловался, потому что футболка, которую она натянула, обтягивала все самые привлекательные места и впитывала воду у нее на животе и между грудей. А грудь у нее восхитительная.
Правда.
Проклятье, у меня во рту пересохло, когда ее соски затвердели и проступили сквозь тонкую, влажную ткань футболки. Держу пари, они были идеальными – розовыми, маленькими. Штаны вдруг стали мне на пару размеров малы. Просто супер.
– Привет, – сказала Джози.
Я поднял глаза и заметил милый румянец у нее на щеках.
– Можно войти?
– Да, – кивнула она и нахмурила тонкие брови. – Можешь не спрашивать.
Девушка отступила в сторону и прикусила губу.
Я натянуто улыбнулся в ответ.
– Как ты себя чувствуешь? Как спина?
Поморщившись, Джози прошла в комнату. К кровати. Той самой кровати, на которой она лежала подо мной. Лучше и не придумаешь.
– Побаливает. – Она присела на край постели.
– Я тут кое-что принес, может помочь. – Да, я же пришел по делу, а не просто заглянул поглазеть на ее сиськи. – Снимет отеки и боль тоже. Синяки рассосутся быстрее. Эту штуку разработали специально для полукровок, которые тренируются особенно много. Хотя болевой порог у нас выше… – Что-то меня понесло.
– Здорово, – кивнула Джози и взглянула на банку. – Что внутри?
Усевшись рядом с ней, я открыл крышку. В ноздри ударил запах ментола.
– Смесь растительных экстрактов – в основном арника и мята. Сразу станет легче. Скорее всего, придется втирать ее каждый вечер, пока тело не привыкнет к нагрузкам.
Джози посмотрела на меня.
– Ты знал, что так будет?
Я кивнул.
– Спасибо, – пробормотала девушка.
В этот момент мне стоило отдать ей банку и убраться к черту из комнаты. Джози была в состоянии сама намазать мазью себе спину, пускай это и непросто. Она умная. Справилась бы.
– Ты поела? – спросил я, вместо того чтобы уйти.
– Да, Люк отвел меня в кафетерий. Я слопала целую гору картошки фри. – Улыбнувшись, девушка взглянула на телевизор, который что-то вещал без звука. – Все на меня пялятся. Это странно. – Она пожала плечами и поморщилась. – А ты поел?
Нет. А ты угощаешь? Боги, у меня в голове крутились одни непристойные мысли.
– Я не голоден, – сказал я и упустил еще один момент, чтобы уйти. – Хочешь, я намажу тебе спину?
Какого черта я творил? Часть меня взмолилась, чтобы она сказала нет.
Прикусив губу, Джози чуть покраснела, а затем подняла на меня глаза.
– А ты можешь?
Я протяжно вздохнул. Идея была ужасная. Точнее, прекрасная. Просто чудесная. Лучшая на свете.
Твою мать.
– Ложись на живот, – сказал я, и мой голос прозвучал на удивление резко. Не знаю, что Джози подумала, если тоже это заметила, но возражать не стала – устроилась на животе, подложив руки под голову.
Девушка закрыла глаза и снова прикусила губу. Не знаю, почему это казалось мне настолько сексуальным. Я поднялся и поставил банку на тумбочку.
Призвав на помощь всех богов, я осторожно убрал со спины Джози тяжелые, влажные волосы. Потом, прежде чем приступить к делу, оглянулся и проверил, что портрет Аполлона по-прежнему стоит на полу, лицом к стене.
Я поднял ее футболку, и Джози немного приподнялась. Ткань складками собралась у нее под грудью, но мне удалось обнажить ее плечи.
– Боги, – протянул я, посмотрев на ее спину.
– Все так плохо?
Качая головой, я изучил красные и лиловые синяки у нее на плечах и лопатках. Вместе они складывались в подробный рассказ о неловких падениях на мат, вполне типичный для тренировок. А когда Страж приступал к своим обязанностям и уже сражался с врагами, на теле складывался новый рисунок. Но синяки у нее на коже меня пугали.
– Сет?
Я поднял взгляд. Джози открыла глаза и смотрела на меня через плечо. Тихо вздохнув, я взял банку.
– Ты не жаловалась.
Кривовато улыбнувшись, Джози снова опустилась на сложенные руки.
– По-моему, еще как жаловалась.
Нет, точно не так, как стенало бы большинство тех, кто еще неделю назад считал себя смертными. Зачерпнув немного густой мази, я сел рядом с Джози и начал с ее правого плеча.
Стоило мне коснуться ее кожи, как девушка вздрогнула и тихо хихикнула.
– Прости. Очень холодно.
Осторожно втирая мазь в синяки, которые покрывали ее плечи и часть спины, холода я точно не чувствовал. Ничего возбуждающего в этой процедуре не было, но мне достаточно было просто касаться ее кожи. Кровь бурлила у меня в венах, желудок то и дело ухал вниз, горло покалывало. Мне даже не хотелось об этом думать.
Зачерпнув еще мази, я спустился ниже. И обе мои руки легли ей на спину. Хотя ментол и холодил, под пальцами я чувствовал тепло ее кожи, массируя сведенные мускулы.
Должно быть, мы молчали минут десять.
– Кстати, тебе идут распущенные волосы, – наконец сказала она, жмурясь, как котенок под солнцем. – Даже мокрые. У тебя роскошные волосы. Я завидую.
Улыбнувшись, я оторвал взгляд от того участка ее спины, над которым работал, хотя там и не было ни единого синяка.
– Спасибо, Джо.
– Не за что, Сети, – бросила она и сделала паузу. – На тренировке я была полной неудачницей.
– Ты тренируешься всего один день. Привыкнешь.
– Ты правда так думаешь? Или просто хочешь меня утешить?
– Пожалуй, и то и другое.
Девушка рассмеялась, и я почувствовал ее смех.
– Кажется, сработало? – тихо спросил я.
– Ага, – прошептала она.
Мне нравилась ее мягкая, довольная улыбка. Почему-то мне казалось, что именно так она улыбнется после оргазма. На щеках у нее тоже запылает румянец. Но держу пари, он будет куда гуще и ярче.
Я зачерпнул еще мази и коснулся ее поясницы, проведя рукой по сексуальному изгибу. Синяки там были бледными, едва заметными, но это меня не остановило. Хотя я и так уже вышел за рамки необходимого для этой процедуры времени, мое тело двигалось на автопилоте. Коснувшись нежной кожи у нее на талии, я услышал ее тихий вздох. Этот звук рикошетом отразился от меня как бумеранг. У меня все болело от возбуждения. Это была сущая пытка, но остановиться я не мог.
Втирая мазь ей в бока, где смялась футболка, я не сводил глаз с ее лица: глаза полуприкрыты, губы разомкнулись. Неровно дыша, я водил руками по ее коже. И румянец на ее щеках становился ярче и спускался на шею. На пальцах уже не осталось ни капли мази, запах ментола растворился в воздухе, но я все равно коснулся самого центра ее поясницы и принялся рисовать широкие
