Лицо Аи лыбится, как будто довольное трениями в коллективе.
– Почему оно смотрит на меня? – удивляюсь я вслух.
– Вовсе нет, – отзывается Астрал. – Оно смотрит на меня.
– Чушь, – возражает Хоуи. – Оно прямо на меня уставилось.
Все говорят одно и то же. Каким-то образом Ая смотрит на каждого из нас одновременно, отчего мне становится дурно. Может, нам всем нужно пройти МРТ? Мне точно не помешает дорожка порошка и стопка текилы.
– Ая, – зовет Лиза-Джейн и нервно хмурит нарисованные брови, растеряв все хладнокровие. – Это ты? Кивни, если это ты.
Астрал ворчит и открывает рот, чтобы отчитать Лизу-Джейн за инициативу. Рот так и остается открытым, когда лицо Аи кивает.
Мы ликуем, как команда, забившая выигрышный гол.
Контакт установлен.
Дисциплина трещит по швам, уступая место хаосу, и мы засыпаем лицо вопросами.
Элли:
– Ты правда Ая, которую создали мы, или ты просто дух, пролетавший мимо?
Йохан:
– Есть ли жизнь после смерти?
Паскаль:
– Ты путешественник во времени?
Хоуи:
– Ты не знаешь, хочет ли мой сосед меня убить?
Я тоже хочу задать свой вопрос, но все такие шумные, а у меня в горле пересохло, как после наждачки, и в висках стучит, как от отбойного молотка.
Все выкрикивают свои вопросы, и слова смешиваются в общую кашу.
Элисандро складывает руки вместе и затем разводит их с криком:
– Хватит!
Ая исчезает. Не мгновенно, а как бы тает в воздухе.
Во мне вспыхивает какое-то отчаяние. В той части меня, которая верит, что Ая действительно фантом. Я скалюсь и рявкаю на Элисандро:
– Отличная работа, придурок.
Элисандро бросается на меня через весь стол и въезжает мне кулаком в челюсть.
Я хватаю его и, потеряв равновесие, валюсь на спину, тащу его за собой, не видя ничего перед собой от бешенства. Еще до того, как мы сталкиваемся с землей, мой кулак врезается во что-то круглое, твердое и мелкое среди толщи мягкой плоти. Элисандро издает задыхающийся звук, обрушивается на меня всем телом, и мне становится нечем дышать. Он в ужасе отстраняется и отползает по ковру в сторону. Элли садится на корточки и вытягивает к нему руки, как мамаша к ребенку.
– Скотина, – плюет она в мою сторону.
В глазах у Йохана – расплавленная сталь. Все его тело сжато, как единый мускул, когда он делает шаг в мою сторону, потом останавливается, бормочет себе что-то укоризненное и присоединяется к толпе вокруг Элисандро. А я – катаюсь по ковру, пытаясь отдышаться, и проверяю, работает ли моя челюсть.
Элисандро хрипит, обхватив горло. Элли обнимает его сзади.
Его физическая боль пройдет и кажется мне несущественной по сравнению с моей эмоциональной агонией.
Меня швыряет из стороны в сторону.
Наука всегда готова подставить свое плечо, чтобы я мог на него опереться, как делал это с пятилетнего возраста. С ударом кулака Элисандро я вспоминаю, что наш эксперимент – не какие-то детские игры. Я вспоминаю о моем намерении разоблачить их за фальсификацию видео.
Я разрываюсь на части.
Гнев и страх выплескиваются из моего горла, как лава из жерла вулкана.
– Вы думаете, я не знаю, что все это – вранье? Вы правда думаете, что я купился на ваши фокусы?
Смятение от встречи с Аей подбрасывает хвороста в эту словесную бойню. Я мечу молнии и обвиняю Паранормальных в подтасовке всего эксперимента. Я говорю, что они специально избавились от профессора Спенса, чтобы он не заподозрил обмана, когда стол начнет качаться. А он наверняка заподозрил бы, ведь он и вся его честная компания прибегали к аналогичным приемчикам еще в семидесятых. Профессор был нужен на момент раскрутки, а потом можно было игнорировать его, вынуждая его уйти.
Астрал багровеет, пытается перекричать меня и призвать к порядку, Лиза-Джейн вопит, что я «наркоман и параноик», а я продолжаю повторять одно и то же, пока весь этот мощный выплеск ненависти не осядет в их пустых головах.
– И я знаю, – говорю я напоследок больным от крика горлом, тыча в них пальцем, как пистолетом, – что это вы, сволочи, подделали видео. И это еще ох как выйдет вам боком.
Бекс вращает соломинку в очередной пина-коладе, пока зонтик не вываливается из бокала.
– Ничего себе, – говорит она. – Тоже мне, подыграл и не выдал себя, называется.
– Ну да, – я ощупываю языком надколотый зуб. – Об этом можно забыть.
– Так это все случилось сегодня днем? И что они ответили на твои обвинения?
– Ну, было много криков, круглых глаз, американских лозунгов, пока мы в конце концов не устали ссориться. Тогда мы переместились во второй конференц-зал, где нет стола, составили стулья в круг и решили все обсудить как взрослые люди.
Терпение Бекс подходит к концу:
– И чем это кончилось?
Несмотря на сильнейшую ломку, я умудряюсь улыбнуться:
– Я разозлил их еще больше.
– Я надеюсь, ты шутишь, – говорит Йохан.
Остальные ошеломлены не меньше, включая Паскаля.
– Я совершенно серьезно, – говорю. – Или мы переносим эксперимент, или я сваливаю. И ни словом не упомяну этого в книге. А вам останется выйти на панель Бульвара Голливуд, если вы хотите найти деньги на остальное.
Хоуи не нравится мое невежество.
– Бульвар Голливуд? Ты имеешь в виду Сепульведу.
Он вздыхает с облегчением, когда Лиза-Джейн нарушает воцарившееся молчание:
– И как же, по-твоему, мы сегодня достигли эффекта парящей, мать ее, головы, а, Джек? Мне не терпится это услышать.
Я пожимаю плечами:
– Кто знает эти ваши навороченные приборчики.
– С радостью проведу для тебя ликбез по второму разу, – отзывается Паскаль.
Даже мой любимчик вооружился пассивной агрессией.
– Чувак, послушай, это же контрпродуктивно, – говорит Астрал. – У нас только что произошел величайший прорыв. Мы должны праздновать это дело, но нет, тебе надо было испортить всю малину. – Он проговаривает каждое слово, тягуче выговаривая по слогам, полагая, что я недоразвитый. – Так что слушай сюда. Мы не снимали твоего видео.
Мои руки снова сжимаются в кулаки.
– Кто-то покончил с собой, потому что принял этот ролик за доказательство жизни после смерти. Ваша рекламная выходка стоила людям жизней. Вы дали им ложную…
Слова застревают у меня в горле, и мне нужно успокоиться, пока я не задохнусь и не выйду из себя окончательно.
Паскаль говорит:
– Джек, послушай, ты ошибаешься. Нам нужно как-то решить эту проблему и двигаться дальше.
– Я уже предложил вам, как это сделать, – выдавливаю я из себя. – Я считаю, что вы как-то чем-то напичкали эту комнату и этот стол. Значит, завтра мы переместимся в студию моего приятеля на холмах. Ранчо «Большой Койот». Возьмем новый стол, который вы никогда в жизни до этого не видели, оборудование не подключаете.
Я предупредительно поднимаю вверх палец, останавливая поток возражений.
– Для начала. Потом посмотрим, как пойдет. Если сегодняшний феномен повторится, я лишусь дара речи и уверую. Никто ничего не потеряет.
Получая удовольствие от козыря, который у меня есть, я добиваю свое предложение словами:
– Если это не научный подход, то что тогда?
Со всех сторон нехотя раздаются знаки согласия. Элисандро встает, швыряет свой
