Первые слова были написаны по-гречески.
– Что здесь сказано? – спросила Алия, указывая пальцем на начало свитка.
– Елена… – одновременно заговорили Диана и Джейсон.
– Дочь Немезиды, – продолжила Диана. – Богини божественного воздаяния, рожденной с войной в крови, первой из хаптандр.
– Погоди-ка, – нахмурилась Алия. – Я думала, Елена – дочь Зевса и Леды. Леда и лебедь, все дела?
– Это одна из версий. Согласно другим, Елена и ее братья – дети Зевса и Немезиды, а Леда – их приемная мать.
– Божественное воздаяние, – сказала Алия. – Чудесно.
– Она также была известна под именем Адрастея.
– «Неотвратимая», – пояснил Джейсон.
– Спорим, веселая была дамочка. – Алия сморщила лоб. – Ты уже упоминал это слово. Хаптандра.
Джейсон кивнул.
– Его значение довольно туманно. Корень может означать «зажигать» или «атаковать», но также и просто «касаться».
– Рука войны, – пробормотала Диана.
Алия уставилась на Джейсона.
– Так ты взялся за греческий, потому что папа был греком, или из-за Вестниц войны?
– И то, и другое, – признал он.
Алия не слишком удивилась. Джейсона всегда больше интересовали Кералисы, чем Майё.
– Только твой перевод не совсем точный, – сказала Диана. – У этого корня есть и другие значения. «Хватать», «сочетаться», «совокупляться».
– «Совокупляться?» – пискнула Алия.
– Мне это знать необязательно, – сказал Джейсон.
Диана пожала плечами.
– В этом есть смысл. Дело было не только в Елене, а у войны может быть много причин.
Алии не хотелось углубляться в этот вопрос. Она вернулась к свитку и размотала его еще немного. Она ошиблась: это походило не на временну́ю шкалу, а скорее на помесь сейсмографа и ЭКГ. За именем каждой девочки следовала череда пиков, каждый из которых сопровождался примечанием о том или ином конфликте; амплитуда пиков постепенно нарастала, холмы превращались в горы и достигали своего апогея в зубчатой линии насилия, которая бежала вдоль верхней кромки свитка, а потом резко падала вниз.
– Евгения, – прошептала Алия, касаясь одного из имен на пергаменте. – Пелопоннесская война. Похоже, она длилась почти шестьдесят лет.
– Дольше, – сказал Джейсон. – Это было начало конца греческой демократии.
– Ливия Капрения. Разграбление Рима. Анжелина де Соннак, Седьмой крестовый поход. – Ее пальцы хаотично прыгали от эпохи к эпохе, от девочки к девочке, от трагедии к трагедии. – Столетняя война. Война Алой и Белой розы. Тридцатилетняя война. Знали ли они? – Ее голос задрожал. – Елена знала, что стала причиной Троянской войны, но знали ли эти девочки, кто они? К чему приводило одно их существование?
– Может быть, – сказал Джейсон. – Я в этом сомневаюсь. Откуда им было знать?
– Кто-то вел эти записи, – заметила Диана.
Алия продолжала изучать свиток.
– Боже. Первая мировая война. Вторая мировая война. Хотите сказать, они тоже начались из-за нас?
– Нет, – сказала Диана и положила руку Алии на плечо. – Вестница войны – катализатор, а не причина. Не вини себя в том, что делает человеческая жестокость.
Алия резко втянула воздух.
– Смотрите, – сказала она, ткнув пальцев в 1945 год. Рядом с годом значилось: «Ирэн Мартин. Р. 1 декабря». За именем шло несколько маленьких пиков, таких же, как остальные: сначала редкие, с широкими интервалами, затем все более высокие и частые. Линия достигла вершины в 1962 году, а потом резко упала. Надпись рядом гласила: «Ирэн Мартин. Ум. 27 октября».
Алия нахмурилась.
– Что было в 1962-м? Я не помню…
– Я тоже не помнил, – сказал Джейсон. – Пришлось смотреть. Карибский кризис, когда Советский Союз и Америка оказались на грани ядерной войны.
– Но потом Вестница войны умерла?
Джейсон и Диана упорно отводили глаза.
– О, – тихо сказала Алия. – Она не умерла. Ее убили. – Она снова коснулась даты. – Она не дожила до семнадцати лет. Они нашли ее и убили, потому что знали, что дальше будет только хуже.
– Алия, после ее смерти конфликты продолжились, – сказал Джейсон. – Вьетнам, Камбоджа, Балканы, бесчисленные войны на Ближнем Востоке и в Африке.
– Но кто знает, насколько было бы хуже, если бы Ирэн Мартин выжила?
Алия торопливо потерла щеки. Когда она начала плакать?
Диана сжала ее плечо.
– Послушай, – сказала она. – Мы отправимся к источнику. Мы все исправим.
– Откуда тебе знать?
– Я просто знаю. Мы отправимся к источнику. Мы разорвем этот круг. Вестниц войны больше не будет. Ни одной девочке не придется больше нести эту ношу. Включая тебя.
– Верно, – сказал Джейсон.
– Ты даже не веришь в источник. – Алия громко шмыгнула носом.
– Я… я думаю, что если у всего этого есть начало, то где-то должен быть и конец.
Наступившую тишину разорвало жужжание. Алия взглянула на телефон.
– Ним приехала.
– Сходи умойся, – сказал Джейсон, забирая у нее телефон. – Перес спустится вниз и впустит ее. Я отправлю документы в самолет, и мы сможем изучить их во время полета. Вы обе тоже соберите вещи. – Он обнял ее за плечи. – Алия, мы…
Она оттолкнула его руку и отступила от Дианы.
– Не надо, – сказала она, не обращая внимания на боль на лице Джейсона, и направилась к двери. Она не могла позволить ему себя утешать. Он ничего не может исправить. Помочь ей может только источник.
Хватит с нее Джейсона с его файлами. Хватит длинных теней, которые оставили после себя их родители.
Глава 12
Диана нашла Алию в большой комнате в другом конце коридора: она лежала, распластавшись среди вороха белоснежных простыней на кровати с балдахином. На деревянном полу был орнамент в виде гигантского солнца, а одну из стен украшала роспись в виде туманного озера, усеянного бледно-розовыми крапинками водяных лилий.
– Моне, – Диана выудила из памяти имя с одного из уроков по истории искусства.
– В детстве я обожала сказку про Короля-лягушонка, – сказала Алия в потолок. – Мама принцесс недолюбливала, так что мы сошлись на пруду с лилиями.
Но внимание Дианы уже захватили широкие окна, выходившие на просторный парк. С такой высоты город выглядел совершенно по-другому. Она словно смотрела в материнскую шкатулку с украшениями: город серебряных шпилей, и загадочных кованых решеток, и окон, сияющих в послеполуденном солнце, как драгоценные камни. Жесткие, симметричные границы определяли, где заканчивается город и начинается парк, словно кто-то открыл в центре мегаполиса дверь в иной мир, зеленый и пышный, но со всех сторон ограниченный могущественным колдовством.
Комната Алии тоже была полна маленьких чудес. Ее стол был завален учебниками, а рядом с настольной лампой стояли небольшие песочные часы, только песок в них заполнял почему-то верхнюю часть. Диана потрясла часы, перевернула их и ахнула.
– Песок течет в обратном направлении!
Алия безучастно повернула голову на подушке.
– А, это. Это из-за плотности жидкости, которая там вместо воздуха.
В углу стола обнаружилась фотография в рамке: маленькая Алия и Джейсон на дощатом тротуаре, волосы у обоих туго заплетены в косички, голова Алии усыпана пластиковыми заколками. Позади них стоит пара – та же, что на снимке в кабинете: мужчина с угловатым открытым лицом, сияющими голубыми глазами и покрасневшими от солнца щеками и женщина с темно-коричневой кожей и облаком мягких волос, забранных назад жизнерадостной красной повязкой. Все четверо замерли в дурашливых позах, играя мускулами, как силачи-комедианты. Джейсон широко
