– Слушай… – начал он.
– Тео, что бы ты сейчас ни сказал, будет только хуже. Забудь. Мне было тринадцать. Я просто влюбилась.
– Потому что мои глаза золотые, как закатное море?
Секунду Алии просто было неловко, а потом воспоминание вернулось с такой четкостью, что внутри у нее все сжалось. «Твои глаза золотые, как закатное море. Я готова тонуть в них тысячи раз». То жуткое письмо.
– О нет, – простонала она. – Я надеялась, ты его не читал.
Тео ухмыльнулся.
– Я его прочел.
– Это было так давно, – сказала она с неловким смешком. – Я таких штук десять написала. Одно, помню, для Зака Ефрона.
– О. – Похоже, он был немного разочарован. – Жаль. Потому что это лучшее, что мне когда-либо говорили.
Алия подумала про череду девушек, которых видела с Тео за последние несколько лет.
– Ну конечно.
Он взъерошил волосы.
– Ты сама-то помнишь, что написала?
– Смутно. Всякий раз, когда я об этом думаю, меня так передергивает, что я боюсь, как бы себе что не вывихнуть.
Тео опустил взгляд на свои остроносые ботинки. Восстановлению они явно не подлежали, «гусиная лапка» по бокам почти полностью исчезла под слоем пыли.
– Ты писала, что я остроумный, и если люди не всегда понимают мои шутки, значит, они просто до них не доросли.
– Так и писала?
Что ж, тут она не ошиблась. Алия вспомнила, как ее возмущали придирки Майкла к Тео и то, что дети в школе считали его глуповатым чудаком. Постепенно они повзрослели и вдруг поняли, что музыкальные вкусы Тео и его внешний вид не странные, а скорее интересные. Она видела, как в какой-то момент вокруг него начали кружить девочки, и чувствовала себя как старый ворчливый неформал. «Я считала его классным раньше всех вас».
– Ты сравнила меня с раком-щелкуном, – сказал он.
Алия прикрыла глаза.
– Ты пытаешься заставить меня утопиться?
– Нет, это же классно. Ты сказала, что рак-щелкун крошечный, но у него есть здоровенная клешня, и он щелкает ею…
– …громче реактивного двигателя. Да, я помню. В тот год я серьезно увлекалась морской биологией.
– Точно, – подхватил Тео. – Так вот, своими щелчками он глушит крупную рыбу, но еще ты сказала, что он выживает, не пытаясь слиться с окружением, а наоборот, производя как можно больше шума.
– И ты до сих пор все это помнишь?
Его улыбка стала лукавой. Он сунул руки в карманы и покачался на каблуках.
– Я его сохранил.
– Серьезно?
Он пожал плечами.
– Оно было хорошим напоминанием. Когда все шло наперекосяк.
Алия скрестила руки на груди.
– Если оно так много для тебя значило, почему ты ничего не сказал?
Тео закатил глаза.
– Потому что в нем было полно тошнотворного сюсюканья, и тебе было тринадцать, и ты была сестрой моего лучшего друга. Я боялся, что ты набросишься на меня в гостиной и предложишь на тебе жениться. Я хочу сказать, там полстраницы посвящено признакам того, что мы с тобой предназначены друг другу. Например, что мы оба любим кетчуп и все такое.
Алия закрыла лицо руками.
– Хватит.
– Куча подробностей из моей жизни – что вообще довольно жутковато… Какие-то многоярусные метафоры…
– Все, замолчи. Уйди и дай мне насладиться своим позором в одиночестве.
– Так ведь об этом я и говорю: мне жаль, что тебя это так смущает.
Она подняла бровь.
– Ну, не то чтобы жаль, потому что смущаешься ты очень мило, но это письмо значило для меня все. Ты сказала, что тебе нравится, что я отличаюсь от других, и в тот момент именно это было нужно мне больше всего.
– Раз так… пожалуйста? – сказала Алия, не зная, что еще сказать. Пожалуй, немного смущения ей не повредит. – Но тебе все равно придется уйти.
– Почему?
– Потому что мне нужно освежиться.
– Ну да, в источнике!
– Нет, – сказала она, чувствуя, как пылают щеки. – Освежиться.
Он показал ей большие пальцы.
– Уже ушел.
Он вернулся на тропу, но когда он подобрал бутыль, Алия позвала его:
– Эй, Тео?
– А?
– В тот вечер в Метрополитен ты раздал комплименты всем, кроме меня. Почему?
Он широко улыбнулся.
– Потому что при виде тебя в этом золотом платье у меня мозги превратились в пюре.
Она закатила глаза.
– Ну конечно.
Он сделал пару шагов и снова остановился.
– Алия?
– Что, Тео?
– В тот вечер в Метрополитен ты была как спрятанное сокровище.
* * *Алия вернулась к машине не сразу – в основном потому, что никак не могла стереть с лица глуповатую ухмылку, – и когда она наконец показалась на тропе, Диана мерила поляну шагами, а Джейсон вполне ожидаемо излучал недовольство. Он приглашающе открыл дверь «Фиата», и Алия подумала, что, будь у него сейчас наручные часы, он бы нетерпеливо постучал по ним пальцем.
Они втиснулись в машину в том же порядке, что накануне: Ним за рулем, Джейсон справа от нее, Диана зажата между Алией и Тео, как прекрасная начинка между двумя ломтиками хлеба. Алия чувствовала себя немного виноватой из-за того, сколько места позади Ним ей досталось, но мысленно благодарила подругу за ее короткие ножки.
Они решили действовать по плану и поехать по перевалу Лангада, а спустя несколько часов обогнули Каламату, остановившись, только чтобы заправиться (на этот раз переговоры прошли гладко, потому что говорила в основном Диана), после чего они выехали на дорогу, ведущую на восток через холмы.
Им потребовалось совсем немного времени, чтобы понять, почему местные не пользуются этим маршрутом. Дорога обвивала утес тонкой лентой, по одну сторону которой была суровая серая скала, а по другую – обрыв и поросшее деревьями ущелье.
На каждом витке серпантина Алия боролась с приступами тошноты. Местами дорога сужалась до одной полосы, а увидеть, кто и с какой скоростью едет навстречу, из-за поворотов было невозможно. Даже на двух полосах было так тесно, что всякий раз, когда мимо проносилась другая машина, «Фиат» трясся. Алия убеждала себя, что это всего лишь результат изменения давления между двумя машинами, но закон Бернулли был бессилен перед навязчивым ощущением, что от автокатастрофы их отделяет один невнимательный водитель и они вот-вот или влетят в скалу, или рухнут в бездну.
– Это древняя дорога, – сказала Диана, выглядывая в окно через Алию. – По ней Телемах ехал на колеснице, когда покинул дворец Нестора, чтобы встретиться с Менелаем в Спарте.
– Менелай? Тот, который муж Елены? – спросила Алия.
– Телемаху-то, поди, не приходилось плестись за автобусом с туристами, – прорычала Ним, налегая на клаксон.
– Эй, – сказал Джейсон. – Мы стараемся не привлекать внимания, забыла?
– Спокойно, – сказала Ним, сопровождая каждое слово гудком. – Никто. Не. Обращает. На. Меня. Внимания.
Наконец дорога немного расширилась, позволяя автобусу прижаться к обочине, и Ним промчалась мимо, вынуждая Алию вцепиться Диане в руку и крепко зажмуриться.
– Ним, – пролепетала она, – я понимаю, что ты так гонишь, потому что речь идет о наших жизнях, но если мы не переживем эту поездку, твои усилия окажутся напрасны.
– Да все
