– Дорогая, ты в курсе, что твоя единственная дочь категорически не приемлет пьяного отца?
– Я ж… мать!!! – У Хель разве что слегка порозовели бледные щёчки.
– Не уверен, что её это остановит.
– Пшёл в эту… в спал-ню, – жёстко приказала Смерть, словно доминирующая госпожа с хлыстом в немецких порнофильмах.
Нет, я их не смотрю. И да, я раз сто выключал дичайшее порно, когда счастливый дядя Эдик на раз-два вёлся на все интернет-рассылки, со всей дури счастливо подписывая нас на всякие подобные каналы. Он псих, ему всё простительно, а мне нет.
Тем более что моя бывшая супруга встала, на хрен (прости господи!) разбила пустую бутылку об кафельный пол в лучших традициях асов и, поймав меня за воротник, жадно поцеловала! Губы Хель были на удивление тёплыми, нежными и податливыми.
Меня на миг захлестнули старые чувства. В себя я пришёл уже в спальне, когда мы в обнимку пытались расстегнуть друг на друге одежду, но тут…
– Ставр? Хель? Ух ты! А чё вы тут делаете? А чё тогда я тут делаю, упс…
Дядя Эдик вышел на нас из гобелена в самое неподходящее время. Или, наверное, нет, как раз таки очень вовремя! Мы ещё не успели толком раздеться, а он застал нас в момент невинных прелюдий и поцелуев.
– Я… убью-у его!
– Дорогая, мы вместе его убьём.
– Эй, эй, вы чего?! Ставр, ты же сам просил меня предупредить, когда придёт Фенрир? – взмолился наш псих, и ко мне вернулся разум.
– Мать твоя белая медведица, почему ты не сказал мне этого раньше?! – взревел я, хватая бывшего бога за шиворот и тряся как грушу.
– Потому что Пушкин! – взвыл он с такой болью в голосе, что я невольно отступил.
– Пушкин, это который Александр Сергеевич, солнце русской поэзии, наше всё?
– Да! – страстно продолжил дядя Эдик, глядя мне прямо в глаза. – Я думал об этом три дня, и я понял: ты не на том воспитываешь ребёнка! Вспомни, как он писал в «Сказке о мёртвой царевне и о семи богатырях»:
Перед утренней зарёюБратья шумною толпоюВыезжают погулять,Серых уток пострелять,Руку правую потешить,Сорочина в поле спешить,Иль башку с широких плечУ татарина отсечь,Или вытравить из лесаПятигорского черкеса.– И? – не понял я.
– И пусть твой ответ будет краток, сын Одина, – совершенно нормальным языком честно предупредила Хель, вставая с кровати и поправляя блузку.
– Ну как же? Их семеро! А сарацин один! А татарин один! Даже пятигорский черкес и тот сидит в лесу один-одинёшенек! Нельзя учить детей нападать всемером на одного! И уж тем более «тешить правую руку»…
Поверьте, в этот двусмысленный момент он реально рисковал огрести с двух сторон и наверняка огрёб бы, когда во входной двери опять-таки крайне вовремя начал проворачиваться ключ. Девочка моя, какая же ты умничка…
– Папуль, мамуль, я выгуляла Гарма! Стой, куда, блин?!
Чёрный доберман, вырвавшись из рук, успел влететь к нам в спальню с оскаленными клыками. Я нежно улыбнулся ему и послал воздушный поцелуй Хель.
– Лапка, позаботься о маме. Ей нужен горячий кофе и холодный душ!
– А ты? – Хельга вбежала в спальню, когда мы с Эдом уже практически ушли в старый гобелен.
– А я в замок Кость.
Мы успели удрать, не дожидаясь непосредственных разборок на месте. Клянусь, на какое-то мгновение я даже успел услышать клацанье стальных зубов адского пса в считаных сантиметрах от моей задницы, но тем не менее мы удрали!
Причём крайне удачно, потому что с той стороны у фрески прогуливался мой верный король-паж. Таким образом, на Метью сначала рухнул стройный дядя Эдик, а поверх него тяжёлый я. Визг размазанного по каменному полу его величества до смеха напоминал поросячий. Мы с Эдом разулыбались…
– Сир? – В конце коридора показалась могучая фигура старого крестоносца.
Я удовлетворённо встал, поставив ногу меж лопаток кудрявого бога. Он в свою очередь вновь придавил коленом живот Метью. Тот обложил нас матом, веселуха-а…
– Могу ли я включиться в ваши странные игры?
– Нет, старина, мы уже закончили выжимать подсолнечное масло из бывшего короля. Какие новости?
– Вы просили предупредить вас, когда дозорный увидит волка?
– Именно так. Мне есть что ему сказать. Прикажи оседлать Центуриона. И да, – я предупреждающе поднял ладонь, заранее пресекая рвущийся с губ Седрика вопрос, – если эта скотина начнёт качать права, разрешаю от моего имени дать ему промеж ушей!
– Вы читаете мои мысли, сир?!
Я не стал отвечать, слишком велико искушение опять попасться на его удочку и вновь вести диалог из одних вопросительных предложений. Нет уж, хватит, проехали, тем более что в этой игре мы не на равных, а победитель всегда предопределён заранее.
Переодеваться не пришлось, как вы помните, я влетел к себе домой едва ли не в боевых доспехах и при оружии. Нужно было всего лишь зайти в свои покои, забрать седельную сумку с куском окаменевшего яда и свой плащ из шкуры белого волка.
– Ставр, имей в виду, мы идём вместе! – Ко мне ворвался пылкий Эд, совершенно не помнящий, как несколько минут назад критиковал, а честнее, попросту докапывался (!) до бессмертных пушкинских строчек.
Ему легко, он свои скачки разума на раз-два забывает. Хорошо хоть вообще вспомнил, зачем меня звал.
– Наверное, мне стоит сказать тебе большое спасибо. – Я хлопнул его по плечу. – В общем, там твоя сводная сестричка Хель была несколько пьяна и… Короче…
– Она захотела вспомнить былое?
– Приблизительно, – покраснел я. – Только тогда, в былом, мы были трезвые. Ну и… Хельга тоже вернулась очень вовремя. Если бы она застала нас голыми в спальне, так, ох…
– Ты лучше скажи, что с твоей прекрасной дампир?
– Я передал её с рук на руки девочкам из клана Красной Луны. Всё.
– В смысле – всё? Вы расстались? – искренне удивился бывший бог. – Это глупо, друг мой! Она же красивая и так досадно верна тебе.
– Поговорим об этом позже, – быть может, слишком резко оборвал я, поскольку любопытный Эд зубами вцепился в эту тему.
– Ставр, ты что-то от меня скрываешь!
– Я же сказал, давай потом. Сейчас есть и более важные вопросы.
– Что может быть для мужчины важнее любви его женщины?!
Мне пришлось махнуть на него рукой. Нет, в самом деле, дай этому типу волю, он же все нервы вымотает. Я не хочу сейчас об этом говорить, ясно?!
На данный момент смертоносные клыки Фенрира волновали меня куда больше всех самых сладких поцелуев чернокудрой дампир. Можете считать меня бессердечным, тем более что по большому счёту так оно и есть.
– Центурион! – крикнул я, глянув сверху во внутренний двор.
Мой конь, осёдланный и подготовленный, ничего не ответил, просто опустил голову и прикрыл глаза гривой. Что-то не так?
– Сир, вы ведь не против сопровождающего конвоя? – Сзади неслышно подошёл старый крестоносец. – Шестеро бойцов, не более, верно?
– Нет, дружище, это только мой поход. Поход, а не война.
– Сир?
Я оставил его вопрос без ответа. Со стены был отлично виден силуэт гигантского волка, словно нарисованный китайской тушью на фоне белого снега. Он знал, что мы его видим. Как знал, что
