Тогда Аббан понял, что призван не только ради электрумного рудника. Намерения демона были куда серьезнее и опаснее – для него и всей Ала.
Демон желал узнать об Ахмане. Желал узнать о Пар’чине. И в глубине души, если такая штука существует, Аббан понимал, что должен не допустить этого даже ценой собственной жизни.
Эта мысль даровала ему свободу, и он собрал волю в кулак. Аббан любил своих жен и детей, любил богатство и удобства, но прежде всего – саму жизнь. Если он готов ею пожертвовать и выставить на торги, значит в этой битве не стоит скупиться на силы и средства – придется использовать все, чем он располагает.
В эту секунду он вдруг по-новому взглянул на Ахмана и Пар’чина.
«О друзья мои, как же я вам насолил! Вы были целиком и полностью правы».
И с этой последней мыслью Аббан нанес захватчику волевой удар.
Демон не был готов к новому посягательству. Он считал Аббана трусливым слабаком. Аббан проломил защитный барьер и вышиб чужака из воспоминаний. Затем принялся выдавливать волю демона из тела.
Тварь удивленно уставилась на него. Не хамелеон, сохранявший облик Омары, а сам князь алагай. Он искоса рассматривал его огромными глазами, не понимая, как такой муравей посмел ему воспротивиться.
Аббан увидел в черных зенках свое отражение – дрожит всем телом, слюни текут. Ну и пусть, ему все равно, важны только демон и его воля.
«Чего ты хочешь?» – вопросил его разум, и Аббан вдруг последовал за тварью, которая втянула его в себя.
В чуждом сознании он увидел ее – Алагай’тинг Ка, матерь демонов. Услышал ее мычание, учуял гормоны в душном и жарком воздухе. Из нее сыпались яйца, которые вскоре превратятся в королев. Детеныши начнут насыщаться как бешеные, стремительно увеличиваясь в размерах и набираясь сил.
Для насыщения понадобятся люди, под боком, в больших количествах.
Те же тысячи глупцов, запертых в монастыре.
Все обнесенные стенами города. Это не убежища, а кладовки.
Демон нанес ответный удар, и Аббан осознал, что отвлекся. Его вынесло из мыслей твари, но бой не закончился. Их воли боролись вне тел, в пустоте между ними.
Теперь Аббан понимал противника. Он прочитывал желания демона, как у ротозея на базаре. А если знать, чего хочет – в чем нуждается – покупатель, его нетрудно заманить и отоварить.
Демон не был ротозеем и сопротивлялся. Он тоже знал слабые места Аббана, а его воля была неимоверно сильна.
Но Аббану нравилось, когда торг продвигался со скрипом.
Поединок затянулся, и Аббан обнаружил, что сдает позиции. Воля демона не отступала ни на пядь, отыгрывая свое. Аббану было нечего терять, но Алагай Ка хотел заполучить все. Вдобавок демон был искушен в ментальных боях, правила которых Аббан лишь начинал постигать. Демон медленно, неуклонно завоевывал пространство, тесня Аббана и загоняя его обратно в тело.
Ему было даже незачем побеждать. Если Аббан даст противнику малейшую передышку, тот прикажет Хасику или хамелеону придушить его до потери сознания и овладеет бесчувственным мозгом.
Но вдруг Аббан услыхал знакомую песню и понял, что и ему не придется побеждать демона, достаточно лишь продержаться чуть дольше.
Ашия не сбивалась с ритма, и «Песнь о Лунном Ущербе» окутывала их с Терном и Каджи, пока они подкрадывались к Алагай Ка.
Энкидо учил, что в битве нужна отстраненность, эмоциональная дистанция: это позволяет воинам взирать на сражение со стороны, под всеми углами. Ашия могла с хладнокровной уверенностью подобраться к обвалу скальных демонов.
Но это был Алагай Ка, отец демонов, воевавший с самим Каджи. Чем помогут ее жалкое пение и короткие копья против такого врага?
Тем не менее она кралась к нему с оружием наготове, пока демон занимался Аббаном. Хасик стоял на карачках. Старуха, кем бы она ни была, обмякла, как марионетка с перерезанными нитками.
Ашия показала Терну пальцами:
«Теперь действуем быстро».
Затем сорвалась с места, выставив копья.
Хасик повел носом и поднял взгляд:
– Господин!
Демон заметил Ашию в тот миг, когда она сделала выпад обеими копьями. Тварь шарахнулась, и острия пронзили воздух. Алагай Ка нарисовал метку и отшвырнул Ашию, словно ребенка. Она чуть не врезалась в Терна, но паренек проворно посторонился и поднял свой бурдюк.
Демон, ждавший нового наскока, не был готов к тому, что его окатят чаем со свиным корнем. Он заверещал и опрокинулся, глаза и кожа зашкварчали от ожога.
Валяясь на полу, демон яростно вытаращился на обоих, но потом с удивлением вновь устремил взгляд на Аббана. Их связь сохранилась, и хаффит перешел в нападение.
Воспользовавшись невниманием демона, Ашия прыгнула, но ее обхватила старуха, которая оказалась расторопнее шарум’тинг и сильнее скальника. Они покатились по земле, и женщина швырнула Ашию в стену пещеры, как игрушку.
Терн отвлек старуху, еще раз плеснув из бурдюка. Ее морщинистая кожа подернулась рябью, и она превратилась в полевого демона – грациозного, верткого, удачно вписавшегося в маленькую подземную камеру. Тварь вспучилась, отрастив броню демона скального с шипастыми и заточенными пластинами. Во рту и в глазах горело пламя.
Хамелеон напал на Терна, и тот, еле успев увернуться, откатился в сторону, чтобы не угодить под сгусток огненной слюны, которую выхаркнул демон.
Морда хамелеона расплылась, вытянулась в клювовидное рыло молниевого демона, и он послал в Терна лектрический разряд.
Терн принял основной удар на щит, но Ашия увидела, что его ауру пронзила боль. Терн вскрикнул, и она, ощерившись, пошла в атаку.
Сперва она пустила в ход голос, издав дребезжащий вопль, который могла тянуть бесконечно долго, и усилила его хора-камнями колье. Звук разорвал пещеру, и хамелеон с криком боли споткнулся. Даже мозговой демон прикрыл хилыми лапками слуховые отверстия.
Ашия состыковала короткие копья, получив шесть футов вращающегося, бритвенно-острого меченого стекла. Она принялась кромсать конечности хамелеона, стараясь отхватить как можно больше, пока он не пришел в чувство.
Но культи не заихорили; хамелеон растаял и принял новую форму, сделавшись еще страшнее и больше.
Ашия не обратила на это особого внимания, сосредоточившись на его ауре. Залечивание ран и метаморфоза значительно истощили тварь. Выход остался один: лишить ее сил окончательно и поскорее.
Демон звучно хлестнул по ней щупальцем, которое отрастил из ничего. Оно достигло бы цели, но Терн ударил сбоку щитом и ошеломил тварь выгравированными на стали метками.
Ашия не упустила момент и пырнула перевертыша в сердце. Его пронзила судорога, и он еще раз Втянул от силы, чтобы вырастить новое.
Второе сердце проколол Терн, и они с Ашией дружно отпустили копья, позволив им рассылать по выползню волны убийственной магии.
Ашия применила шарукин,
