«Я не говорю, что знаю Его промысел, – сказал ему рачитель Джона перед битвой за Лесорубову Лощину, – но мне известно, что Он есть. Однажды мы оглянемся и поразимся своей слепоте».
Тогда Арлен счел это речью глупца, но сейчас, оглянувшись на прожитое, увидел, что вся его жизнь неотвратимо вела к данной минуте, будто направляемая рукой судьбы. Смерть матери, найденное копье Каджи, предательство Джардира, мор в Лесорубовой Лощине. Каждый эпизод служил мостиком на пути сюда, к нынешнему мгновению.
И все это окажется бессмысленным, если они проиграют.
Одна королева принюхалась к меточному полю Джардира. Оно сверкнуло, как солнце на водной глади, и разослало круги концентрического света, едва она сунула в него рыло. Королева отступила, продолжая соперничать с сестрами за энергию, которую они Втягивали от раздутого тела престарелой матери, но близился миг, когда древнюю владычицу выпьют досуха, и тогда ничто не остановит ее потомство.
– Рен.
Упав на колено, Ренна обвила Арлена рукой, помогла сесть:
– Держись. Все обойдется.
– Нет. – Он вцепился в ее плечо дрожащими и слабыми пальцами. – Эта отрава меня прикончила.
Ренна обхватила его другой рукой:
– Ты выкарабкаешься и придумаешь, как спасти всех до единого. Ты всегда знаешь как.
Арлен снова закашлялся. Он затрясся, мышцы свело судорогой, но он скрипнул зубами и выдавил:
– Знаю. Я все еще их слышу.
Ренна помедлила.
– Недра?
– Да. – Арлен прерывисто вздохнул. – Похоже, пора мне к ним прикоснуться.
– Пар’чин… – обернулся Джардир.
– Не дури, – сказала Ренна. – Оттуда не возвращаются.
– Знаю, – ответил Арлен.
Ренна сжала его, но тело уже онемело, и он почти ничего не почувствовал.
– Тогда я пойду с тобой.
– Нет, – взмолился он.
– Клянусь, так и будет, – рыкнула Ренна. – Ты от меня никуда не денешься, Арлен Тюк.
– Дело не только в тебе. – Арлен неловко хлопнул по ее животу, руки его больше не слушались. Он увидел, что дотянулся, но ничего не ощутил. – Ты не имеешь права решать за нашего сына. – Его взор затуманился, и слезы зашипели, скатившись в пузырившийся на губах яд.
– Я не могу тебя потерять, – сказала Ренна.
– Ты ничего не потеряешь. Когда настанет твой час, Недра утянут тебя, а я буду ждать. А пока люби нашего сына за двоих.
Он солгал. Арлен знал, что мертвым окажется «по ту сторону», не лучше, чем живая Ренна или Джардир. Но может быть, это была и правда, в которую сейчас все предпочли поверить.
Ренна всхлипнула, заключая в ладони его лицо:
– Я буду любить его за всех, кого спас папуля.
Заговорил Джардир:
– Если ты прав, Пар’чин, и Небеса не наверху, а внизу, то скоро ты будешь ужинать с Эверамом за Его великим столом.
– Уладь дела, – с трудом произнес Арлен. – Пообещай.
– Клянусь, Пар’чин. Шарак Сан окончена.
Арлен почувствовал, что ускользает. Его восприятие пресеклось, он ослеп. Онемел. Оглох.
Но он продолжал ощущать рев Недр, который пронизывал его тело и резонировал с магией в средоточии его существа.
С подлинным Арленом Тюком, а не с плотью, в которой он обитал.
Недра притягивали его, суля ничего и все – ощущение тепла, безопасности и бесконечных возможностей.
Недра взывали к нему еженощно, годами, и с каждым разом ему становилось все труднее сопротивляться.
И вот он сдался и откликнулся, растаял и позволил увлечь себя вниз.
Он проваливался все глубже. Путь в королевское гнездовье занял недели подземных скитаний. Теперь оно возвышалось над ним, как небо, а он падал в Недра и Втягивал их силу, грозившую разорвать его в клочья.
Боли не было – только желание расслабиться, дать потокам унести себя и стать частицей единого целого.
И Арлену в этот миг ничего так не хотелось, как сделаться частью прекрасной гармонии силы. То была суть самой жизни, беспримесная и всемогущая, простершая лучи в верхний мир.
Он потянулся к бесчисленным тропам, которые вели на поверхность и под нее; Вчитался в магию – живительную кровь Ала.
Мир был велик, как ему и не снилось. Края, по которым он странствовал, оказались микроскопической частью широкого многообразия – океанов, островов и дальних обширных материков. На миг Арлен мысленно очутился сразу везде.
Недра не отступали, все дальше раздвигая сознание и стремясь растворить его в одном всепоглощающем целом.
В это мгновение все стало ясно. Он понял, что такое жизнь, познал простую красоту ее творения, хрупкость ее существования. Магия была чистой энергией, но – бессознательной, нуждающейся для обуздания в воле. В поисках оной она вытекала из Недр и, если не находила носителей, – творила их.
Первые простейшие существа были слишком малы, чтобы их увидеть; за ними последовали более сложные формы жизни, и в конце концов родилось полноценное сознание, способное прочно запечатлеться в мире.
Создатель не вооружал людей метками. Люди сотворили их в силу общей необходимости. Сами по себе символы не имели силы. Они оживились решимостью творцов, надеждами и молитвами толп.
Эта коллективная воля Втянула магию и задала ей структуру, а та, обретшая отпечаток, вернулась в Недра и стала частью целого. Какая воля охватит такое богатство? Проще разровнять граблями Красийскую пустыню. Вычерпать ведром океан.
Яд королевы сгинул, едва Арлен рассеялся, но и сам он продолжал таять. Недра растягивали его волю неумолимо и во всех направлениях. Навеки. Сопротивляться было бессмысленно.
Здесь не было ни боли, ни страдания. Арлен всегда боролся со смертью, стараясь уберечь себя и других от одинокого пути. Теперь он шел им с легкой душой. Он уступил, и тот одолевал его, уютно устраивая в сердце Ала.
«Не покидай меня, Арлен Тюк!»
Призыв сотряс его сознание – удар, разбивший невинное искушение Недр.
Правда ли он услыхал голос Ренны – не имея ушей, бестелесный? Что это было – нечто, Прочитанное в потоке, или обычное воспоминание?
Но какая разница?
Секундой раньше он был готов к одинокому пути – свиданию с Эверамом, или Создателем, или к полнейшему забвению. Но словно сон, забытый по пробуждении и вспомненный после, в его мыслях возникла Ренна. Джардир. Сын.
Как давно он растворился? Сколько прошло времени – секунды? Дни? Годы?
Он собрал волю и втянул ее обратно в себя. Один, плывущий в бесконечности. Бежать было некуда. Он мог какое-то время упорствовать, но Недра в конце концов победят.
Он снова – теперь осторожно – простерся волей, Читая потоки, струившиеся сверху из улья. Прошел всего миг, и он, как в окно, за много миль увидел события, которые разворачивались на месте кладки.
Джардир еще раз нарисовал метки, призывая копье Каджи, но оружие прочно засело в трупе королевы и не вернулось.
Королевы-мальки успели высосать магию из материнского трупа и, возвышаясь над остальными демонами, подошли к меточному полю короны. Они навалились со всех сторон. Магия жалила и злила их, но не останавливала.
Одна бросилась на Джардира, и он изогнулся, схватив ее за жвалы и помогая себе ее же инерцией.
