Как жаль, что в моей жизни все навсегда.
– Что за мысли такие? – выдавливаю я. – Давай-ка продолжим. Хм, здесь мы закрасили три клеточки, а не четыре…
Дэнни чувствует фальшь и страх. Она смотрит на меня чистым детским взглядом и молчаливо спрашивает о том, на что я до сих пор не нашла ответа.
– Бейкер! – доносится из коридора. – Бейкер, вас ждут в кабинете Рене.
Я до боли выпрямляю спину. Мне не хочется идти на допрос, хоть я и выучила наизусть наставления Оскара. Что там… Не показывать страх и верить в легенду? Это тяжело, учитывая, что я давно ни во что не верю.
Шаг. Я окунаюсь в суету коридоров. Из палаты выпархивает тихое «удачи». Спасибо, Дэнни.
Замерев у двери Рене, я задерживаю кулак в воздухе. Давай, вдох-выдох, милая улыбка, и – вперед. Это же так легко – лгать.
Я стучу и дергаю за ручку. Рене сидит за столом.
– Добрый вечер, Шейра. Не бойтесь.
Она гостеприимна. Это выбивается из общей атмосферы. В кресле развалился пожилой мужчина. Он осматривает меня с головы до ног. Наверное, уже уличил во лжи. Достаточно неуклюжего движения, неосторожного предположения – и он прочитает ее по лицу.
Я стискиваю зубы и опускаюсь на металлический табурет. Холодно. Не спасает даже мерно гудящий обогреватель. От ночного тепла не осталось и следа.
– Бейкер Ше-е-е-йра, – протягивает Утешитель. – Очень приятно.
Слова застревают в горле. Мне надоело изображать любезность.
– Меня зовут Такер, – представляется он. – Я член Семерки.
О, это же все меняет. Я упаду на колени и расцелую ваши руки.
Меня тошнит от его слащавой усмешки и презрительного хмыканья. Мне не нужно быть сущностью – я и так читаю его мысли. Он пришел сюда с намерением вынести приговор.
– Шейра, – подает голос Рене, – вы должны ответить на кое-какие вопросы. Конечно, вам сложно…
– С чего вдруг такое участие? – перебиваю я.
– Прошу прощения, если вас это задело. Начинайте, Такер, – кивает она.
Утешитель достает из кармана блокнот и перелистывает несколько страниц.
– Вы покинули город, чтобы навестить сестру?
– Да.
Трещит, трещит канва нашего плана. Торчат нити. Летят пуговицы. Но я по-прежнему не показываю страх и верю в легенду. Не показываю и верю. Все просто.
– Почему вы не воспользовались транспортом? Вам известно, что без разрешения выезд за город запрещен? У вас его не было – вы больны планемией. Следовательно, вы нарушили закон, так ведь?
– Так, – говорю я и впиваюсь пальцами в колени.
Не показывать страх…
– А почему с вами отправились Альба Рейман, Ольви Тэрри и Матвей Норман? У них здесь нет родственников.
– За компанию, – натянуто улыбаюсь я. – Вы же знаете, что творится за городом. Они за меня волновались.
– Какие хорошие друзья, – смеется Такер, захлопывая блокнот. – И все же не понимаю. Какой смысл? – Он мрачнеет и наклоняется ко мне. – Вы увиделись бы с Эллой через две недели. Не могли потерпеть?
– Такер! – восклицает Рене. – Соблюдайте рамки приличия!
– Не волнуйтесь, дорогая, я спокоен. – Утешитель сжимает блокнот настолько сильно, что белеют костяшки. – Приятно было пообщаться, Шейра. – Он склоняется к моему уху. – Ты поставлена на учет.
– Что? – ужасаюсь я.
Они будут следить за каждым моим шагом. Будут проверять мою базу данных с утра до вечера.
– Вы не можете так поступить!
– Кто там у нас дальше? Ольви Тэрри? Позовите Ольви! – командует Такер.
Я перевожу взгляд на Рене. В ее глазах плещется сочувствие. Она стара, но у нее до сих пор не выработался иммунитет против нас, тех, кого не спасти.
– Идите в палату, Шейра, – устало говорит она. – Мы пообщаемся с вашими друзьями.
Я поднимаюсь. Не показывать страх и верить в легенду…
Не показывать…
Верить…
Приглушенный писк приборов из палат, чьи-то шаги – все отдаляется. Я расправляю плечи. Докажи, что они ошибаются, Шейра, давай… Не подавай виду, что пару секунд назад они уничтожили твою последнюю надежду.
Я медленно выхожу в коридор.
Спокойно. Я что-нибудь придумаю. Все будет хорошо. Элла вылечится.
– Шейра? – пробивается сквозь туман мыслей знакомый голос.
Слишком знакомый, чтобы не показывать страх и верить в легенду. Передо мной стоит мама.
Глава 16
Я смотрю на вьющиеся волосы и плотно сжатые губы. Мама. Ей не идет белый костюм. Не идет морщинка между бровями.
– Что происходит? – говорю я устало.
– Пойдем-ка отсюда. – Она увлекает меня в маленькую комнатку, заваленную коробками, и, закрывшись, облегченно вздыхает.
– Ты Утешительница? – спрашиваю я, до боли сжимая пальцами виски.
– О, дорогая! Нет, конечно нет!
Она обнимает меня. Что-то говорит, а я вновь превращаюсь в фотокамеру и вспышками запечатлеваю ее сожаление. О, если б я распечатала все снимки, наверное, по фрагментам воссоздала бы ад.
Я прокручиваю в голове песенку Альбы. Только бы не думать, что делает здесь мама. И кто ее подопытные.
Мне вспоминается Марк, поломанный человек, которому не хватило утешительской надежды. Он оказался в конце очереди. И мне больно осознавать, что к этому причастны мои родители.
– Подожди. – Я упираюсь ладонями в плечи мамы и отталкиваю ее. – Вы должны быть в лаборатории!
– Так и есть! – энергично кивает она. – На двадцатом этаже, рядом с учебным отделением.
– Почему ты…
– Дорогая, тебе лучше не знать о таких местах.
– И, конечно, мне лучше не знать, что забыли в таких местах мои родители. Правильно? Это ты хотела сказать?
Лицо мамы напряжено, она вот-вот расплачется. Мои слова почти добили ее. Я злюсь на себя за слезы мамы и на нее – за дурацкие тайны.
– Мы не тестируем обновления кармы, Шейра, – отвечает она. – Не заставляем участвовать в экспериментах.
– В чем заключается ваша работа? – щурюсь я.
– Это тайна. Пока что тайна.
Я сползаю на пол. Мы квиты, мама. И как бы ты ни умоляла, мои секреты тоже останутся при мне.
– Шейра… – Она падает на колени и гладит меня по щеке. – Почему ты здесь, дорогая? Мы с папой столько раз тебе звонили!
– Кое-что случилось…
Я всего лишь не уследила за сестрой. Ее всего лишь обнулили сущности, и она поседела. Ты ведь простишь? Простишь дочь, ненавидящую себя дважды? Я мечтаю, чтобы ты, как раньше, ругала меня за невымытые чашки.
– Элла. Она…
– Молчи! Молчи, дорогая, – шикает мама. – Я не переживу этого снова.
– Снова?
– Да… – Она прислоняется затылком к пирамиде из коробок. – Мы с Карлом догадывались, что с Эллой творится неладное. На звонки она не отвечала, а ты постоянно оправдывалась. Мы запросили списки обнулившихся и больных планемией. Было… Было сложно, Шейра. Она не хочет ни с кем встречаться.
– Я в курсе.
– Рене… – всхлипывает мама, – моя подруга. Она рассказала мне все.
– Я пришла к Элле.
– Как это случилось? – Ее трясущиеся губы умоляют меня промолчать.
– Как у всех.
– И что теперь?
У тебя появятся две седых дочери, мама. Некого будет ругать за невымытые чашки.
Мы считаем быстрые шаги за дверью и раз за разом переживаем тот день, когда я возненавидела себя дважды. Вспышками. Создаем свой воображаемый альбом и подписываем каждое фото.
– Ты на учете, Шейра? – подает