– Забавно, что ещё может произойти скверного? – подумал я вслух.
Пошёл дождь.
– И кто меня тянул за язык? – буркнул я.
Тёплая гнусная морось вполне соответствовала моему настроению.
Я боязливо захромал по лесу, поминутно оглядываясь по сторонам, пытаясь смотреть на деревья, а не на то, что может скрываться за ними. Я миновал воронку от взрыва, едва не стоившего мне жизни. Зрелище, мягко говоря, не улучшило настроения.
Странно, но воронка ещё не заполнилась водой, хотя в неё сбегал ручей.
– Даже вода с причудами, – пробормотал я и отправился искать яблоню.
И не нашёл. На острове остались только деревья с маленькой зелёной листвой и чёрно-белым стволом, смутно напоминавшие берёзы. Я не смог отыскать ни единой яблони, которые теперь предпочитал называть «дубами», – мне не хотелось даже думать о яблоках. Я всегда считал само собой разумеющимся, что где-то в лесу должна прятаться яблоня, а я просто не слишком внимательно ищу.
Но всё, время отговорок кончилось, и осталось только идти вперёд.
«Возможно, у этих „берёз“ тоже есть плоды, – подумал я, хватаясь за тонкие веточки, которые, к слову, тоже попытался съесть. – Ну, какие-нибудь орехи, жёлуди…»
Отчаяние росло. Я выбил несколько поленьев из ближайшего дерева, сделал верстак, затем каменный топор и врубился в деревья, словно безумец.
И получил несколько поленьев и саженец с бело-чёрной корой.
– Хорошо, может, у этого вида просто поменьше орехов, – заметил я, пытаясь остаться спокойным. – Главное, продолжать поиски.
Я засунул поленья в рюкзак, бесполезный саженец поставил на землю – и вскрикнул от удивления. Саженец вырос прямо на глазах и превратился во взрослое дерево. Я срубил его. И ничего, кроме поленьев.
– Может, эта, – изрёк я, поворачиваясь к следующему дереву. – Или та.
Моё отчаяние перерастало в страх.
– Нет, эта! – решил я, врубился, дошёл до половины – и тут мой топор сломался.
Забыв про больную ногу, я повернулся к верстаку.
Из щиколотки будто посыпались искры. Я прислонился к недорубленному дереву, глотал слёзы и ждал, пока утихнет боль. Рана залечится, но как вытерпеть пытку болью? Как вообще люди её терпят каждый час и минуту? Как не сходят с ума? Не потому ли в моём мире полки аптек ломятся от обезболивающих препаратов. Пусть даже не выздоровеешь, но будешь чувствовать себя как здоровый – а я теперь хотел лишь этого.
– Пусть прекратится. Пожалуйста. Очень прошу, – прошептал я.
– Кудах-тах-тах, – послышался голос приближающейся курицы.
– Убирайся отсюда! – гаркнул я и махнул рукой.
Курица уставилась на меня, отложила ещё одно несокрушимое яйцо, затем принялась упрямо клевать траву у моих ног.
– Убирайся! – зарычал я и замахал руками.
Только этого мне не хватало. Ненавижу глядеть на то, как тварь жрёт прямо передо мной, ненавижу напоминание о том, как вкусен жареный цыплёнок.
– Давай, я не шучу, – предупредил я и пошёл к верстаку.
Курица увязалась следом, клюя на ходу. Кудахтанье отдавалось колоколом в ушах.
– Прочь! – воскликнул я и ткнул кулаком в клюв.
– Кудах! – завопила курица, полыхнула красным и бросилась наутёк.
– Да я не хотел – выговорил я, обуянный раскаянием. – Я…
– Му-у, – послышалось из-за спины.
Я обернулся и посмотрел в знакомые коровьи глаза. В их спокойствии, в меланхоличной морде животного я обрёл потерянное душевное равновесие.
– Я знаю, надо держать себя в руках, – со вздохом поведал я.
– Му, – согласилась корова.
– Надо помнить: никто ещё не умирал от вывихнутой щиколотки. Если мои ростки превратятся во что-нибудь съедобное, всё исправится само собой.
Корова снова выдала одобрительное «му».
Я чувствовал, что успокаиваюсь, дыхание приходит в норму.
– Что-то я стал паниковать, как в первый день, – заметил я. – А ведь, если посмотреть, сколько всего у меня уже получилось. Нельзя забывать об успехах и обещании, данном тебе в тот день, когда я чуть не потерялся в море.
– Му-у, – указала корова.
– Ну ладно, может, обещал я не тебе, а твоей подруге, которую убил крипер… э-э, и кстати, прошу прощении за бифштекс, но понимаешь, я был голодный, а она уже умерла… в общем, давай про обещание.
Я снова принялся расхаживать туда и сюда, как в тот день, хотя заметно прихрамывал.
– Я сказал себе, что узнаю все правила этого мира. Но теперь понимаю: этого мало. Мне нужно уяснить и собственные правила.
– Му-у-у? – заинтересованно спросила моя жвачная собеседница.
– Я имею в виду не просто опыт или какую-то глобальную стратегию, про которую мы говорили. Мне нужен последовательный путь выработки такой стратегии, детальное описание действий для каждой задачи.
Я задумался, развернулся на здоровой ноге.
– Да, это звучит как уйма длинных, красивых – и пустых слов. Но в сущности, это просто. Мне надо знать не только, что делать, но и как.
– Му-у-у, – задумчиво выговорила корова.
Наверное, она поняла, что я имею в виду.
– Разве не это двигает людей по жизни в моём мире? Просыпаясь, они уже знают, чем будут занимать весь день. Мне нужно действовать именно так.
Корова принялась щипать траву. Я погрузился в размышления:
– Начнём со стратегии. Главное, охватить все основы: еда, жилище, безопасность. Ну, убежище есть, еды на острове нет, кроме моих ростков, а им нужно время, чтобы вырасти. А безопасность?
Я приподнял раненую ногу.
– Я паникую из-за еды только потому, что больше не могу суперисцеляться. Но мне не понадобится суперисцеляться, если я больше узнаю об опасных существах.
– Му-у, – изрекла корова.
Наверное, согласилась. И спросила, какие мои слова имеют отношение к новому методу.
– Сейчас расскажу, – поспешил добавить я. – Если я сумею изучить монстров, сидя в безопасном месте, и пойму, откуда они появляются, как охотятся и сколько времени выдерживают солнце, я смогу продержаться в безопасности до тех пор,
