– Мисс Элиза, мисс Зельда! – восклицает Дуэйн. – Как так вышло, что вы никогда не курите с нами?
Элиза пожимает плечами и указывает на один из шрамов на шее.
Одна затяжка позади Дома – это весь опыт, который ей потребовался; тогда она кашляла до тех пор, пока изо рта не полетели капли крови. Она катит скрипящую тележку вниз по эстакаде, машет водителю машины от «Милисент Лаундри», который смотрит на нее в зеркало заднего вида.
Потом начинает загружать белье внутрь, в стоящие там корзины.
Зельда подкатывает свою тележку тоже, но затем возвращается к остальным.
– Черт, – говорит она. – Я что-то соскучилась по мерзкому вкусу. Дайте сигарету!
Уборщики негромко кричат «ура!», когда Зельда присоединятся к ним на верху рампы. Она принимает «Лаки Страйк» от Люсиль, поджигает, затягивается и ставит локоть руки с сигаретой на ладонь другой.
Теперь Элизе легко вообразить, какой была ее подруга много лет и килограмм назад, слоняющаяся по танцевальному залу, что весь в огнях и блеске, под ручку со слегка укуренным ухажером, может быть, тем же Брюстером. Элиза следит, как поднимается выпущенный Зельдой дым, клубится в свете одной из ламп, а затем плывет мимо камеры системы безопасности.
– Не беспокойся, сладкая моя.
Она вздрагивает, услышав голос Антонио, он же подмигивает одним из косых глаз. Берет швабру, прислоненную к стене, поднимает ручкой вверх, пока она не упирается в дно камеры. Грязное пятно показывает, что уборщики поднимают камеру таким образом каждую ночь.
– Небольшое слепое пятно для нас на несколько минут. Очень умно, ха-ха?
Потребовалась минута, прежде чем Элиза осознает – она прекратила возиться с бельем. Водитель сигналит, она не обращает внимания.
Дуэйн пытается развеселить ее, спрашивая, зачем она приносит столько вареных яиц, сколько ей ни за что не съесть: она снова не обращает внимания. Зельда наконец тушит сигарету, машет и улыбается водителю, после чего топает вниз по рампе, чтобы присоединиться к работе.
– Ты в порядке, дорогая? – спрашивает она.
Элиза слышит, как хрустит ее шея, когда она кивает, все еще не в силах отвести взгляд от курильщиков, от того, как они, капитулируя перед безжалостным течением времени, кидают дымящиеся бычки и предоставляют Антонио честь привести камеру обратно в предписанную ей позицию. Она едва различает, как Зельда захлопывает двери вэна и стучит по ним, давая водителю понять, что он может ехать.
Грузовичок прибывает каждые сутки, иногда в их смену, иногда в дневную; расписание определяет тот же Флеминг.
«Слепое пятно» – Элиза роется в этой фразе, изучает ее, находит ее знакомой, почти уютной. Если убрать Зельду и Джайлса, то она всю жизнь проводит в слепом пятне, забытая миром, и не кроется ли в этой невидимости что-нибудь такое, что позволит ей потрясти их всех?
7Уборщики дневной смены просачиваются в раздевалку.
Зельда переглядывается с теми, с кем когда-то поступала на эту работу: удивительно, они получили повышение, а она нет. Они делают вид, что смотрят на часы, роются в сумочках, но это не страшно, она все помнит, ничего не забывает: кое-кто из этих дамочек в крутых штанах был когда-то одним из худших сплетниц кладбищенской смены.
Сандра однажды заявила, что в Б-5 видела планы об окуривании населения транквилизаторами, Алберта брякнула, что в А-12 в шкафах хранятся человеческие мозги, которые варили в зеленом желе, – вероятно, предположила она, мозги президентов. Розмари поклялась, что прочла выкинутое дело на молодого человека под кодовым именем «Финч», который не старел.
Именно так работает мельница слухов, она мелет беспрерывно.
Так что Зельда не придает значения сплетням по поводу Ф-1.
Есть ли что-то необычное в резервуаре? Без сомнения – оно откусило два пальца мистера Стрикланда. Но необычное – это то, на чем растет и процветает «Оккам». Поэтому всякий, кто провел тут некоторое время, знает, что не стоит лезть в бутылку по этому поводу.
Элиза должна быть в их числе.
Но Зельда видела, как ее подруга вела себя, когда они катили тележки мимо Ф-1 – жалобные звуки могло издавать не разболтанное колесо, а сама Элиза!
Зельда воображает, что это пройдет – каждый в свой черед начинает чуток напрягаться по поводу правительственных заговоров, а потом выкидывает всю эту чушь в корзину и забывает о ней.
Или…
Элиза – единственный человек в «Оккаме», кто видит Зельду такой, какая та есть – хорошей женщиной и чертовски хорошей трудягой. Если Элиза окажется уволенной, то Зельда не знает, сможет ли она выдержать это. Это эгоистично, может быть, но правда. Костяшки пальцев у нее болят, но не после отмывания полов, а от разговоров, которые они вели сегодня.
И сама идея потерять возможность молчаливых бесед, лишиться подтверждения того, что она, Зельда Фуллер, имеет значение…
Это больно.
Одна вещь насчет Ф-1 выглядит несомненной: большие шишки следят за тем, что там происходит. Элиза играет с настоящим огнем, проявляя внимание к этой лаборатории.
Зельда заканчивает переодеваться и вздыхает, вспоминая острый запах «Лаки Страйк». Она разворачивает извлеченный из кармана ЛПК, рассматривает его снова. Флеминг постоянно перетасовывает задачи, словно пытается запутать уборщиков: если бы Зельда была Элизой, она могла бы заподозрить, что он занимается этим, чтобы не оставить времени на посторонние мысли.
Она трет усталые глаза и продолжает читать – каждый ряд, всякую колонку, не слушая, как уборщики дневной смены хлопают дверцами ящиков.
ЛПК заполнен пустыми, бессмысленными клетками, как и ее жизнь в целом. Предметы, которых у нее никогда не будет, места, куда она никогда не попадет.
Раздевалка забита женщинами.
Зельда оглядывается, смотрит через частокол задранных ног, разбросанных одеяний и машущих рук. ЛПК – не единственная причина, из-за которой она торчит тут. Она ждет Элизу, чтобы они вместе подождали автобуса – ждать, чтобы подождать, история ее жизни.
Мысль об этом заставляет ее ощутить, насколько она убога.
Последний человек, о котором Элиза думает в последние дни, – как раз Зельда. ЛПК размывается перед ее глазами, остается одна-единственная непроверенная клетка, где прячется Элиза.
Где она? Ведь до сих пор не сняла униформу, и это значит – она внутри «Оккама».
Зельда встает, ЛПК соскальзывает на пол.
О Господи, девчонка явно во что-то впуталась…
8Голос Матроны звенит у нее в голове: «Глупая маленькая девочка!»
Элиза замедляет ход, чтобы выждать, пока мимо не пройдут два болтающих работника дневной смены.
«Ты никогда не следуешь указаниям; ничего удивительного, что все девочки тебя ненавидят».
Так, она одна. Стремительно бежит к двери Ф-1, достает пропуск.
«Однажды я поймаю тебя на лжи или воровстве и выкину на улицу!»
Замок клацает, и она распахивает дверь – откровенное нарушение в это время суток.
«У тебя не будет иного выбора, кроме как продавать твое тело! Бесстыдница».
Элиза проскальзывает внутрь, захлопывает дверь, прижимается к ней спиной и слушает, ожидая шагов; ее затуманенный страхом разум полнят кошмарные образы Матроны, швыряющей маленькую Молчок вниз
