Определенно хорошо для того, чтобы носить туфли вроде этих, под шкуру леопарда. Если она надевает их не для того, чтобы сделать приятное ему, то для чего вообще?
Каждый леденец щелкает, попав под веник, точно прутики под ногой хищника, крадущегося через джунгли. Стрикланд поднимается, идет вдоль ряда мониторов, чтобы избавиться от них, и тут же Элиза оказывается на ногах. Она бросается к двери, но движется недостаточно быстро, зеленые шарики перекатываются у нее в совке, цирковой фокус – не рассыпать их.
Стрикланд блокирует дверь правой рукой.
Элиза резко останавливается; леденцы трутся друг о друга, словно бронхи в больных легких.
– Я знаю, как это звучит, – говорит он. – Я, кто я есть. И ты. Но мы не отличаемся. Так уж сильно… Я имею в виду – кто у тебя есть? Досье говорит, что у тебя нет никого. Только для меня, я полагаю, это не то же самое для меня… но я чувствую, я хочу сказать, что я чувствую себя как ты. Я думаю, мы оба имеем в жизни нечто, что мы изменили бы, если бы могли. Ты понимаешь?
Стрикланд не может поверить, но он поднимает руку и касается шрама на ее шее.
Элиза деревенеет, тяжело сглатывает, яремная вена трепещет как маленькая птица. Он хочет ощутить ее пульсацию, но его пальцы в крови, замотаны в бинты, на одном сидит обручальное кольцо, то самое, которое она отдала ему прямо тут, в этом кабинете.
Он меняет руку, проводит по шраму указательным пальцем, прикрыв глаза, отдаваясь чувствам. Шрам мягок, точно шелк, и пахнет она чистотой, словно хлоркой. Испуганное дыхание отдается мурчанием автомобильного мотора.
На Амазонке они нашли труп болотного оленя, рога запутались в ребрах ягуара. Indios bravos предположили, что два зверя провели недели в сцепленном состоянии, прежде чем умерли.
Гротескное совокупление. Он и Элиза. Противоположности в одной ловушке.
Или они найдут способ действовать вместе, чтобы добыть свободу, либо их кости обглодают падальщики. Женские мозги – он знает это – работают медленнее мужских. Стрикланд позволяет руке соскользнуть с дверной рамы.
Элиза не ждет, она бросается наружу, высыпает содержимое совка в ведро. Тележка поспешно катится прочь. Она покидает его. Она покидает его.
– Эй! – зовет он.
Элиза замирает.
В куда сильнее освещенном коридоре ее щеки выглядят розовыми, а шрам – красным. Стрикланд ощущает, как его затягивает в водоворот паники, потери, смущения. Он выдавливает улыбку, пытаясь справиться с собой.
– Мне все равно, что ты не можешь говорить. Именно это я хотел тебе сказать. Немота мне вроде даже нравится.
Сам понимает, что брякнул нечто двусмысленное. Можно ли говорить подобное? Ответит ли она как надо?
Голова его кружится от лекарств, и он пытается ухватиться за то, что видит. Резиновая ухмылка вновь натягивается до предела, готовая вот-вот выстрелить через коридор:
– Клянусь, я смог бы сделать так, что ты запищишь. Совсем чуть-чуть, а?
23Зельда видит, как Элиза выходит из кабинета мистера Стрикланда.
Тому может быть куча причин: может быть, Стрикланд, с его искалеченной неловкой рукой, что-то опрокинул или в ЛПК Элизы попало указание навести чистоту в этой комнате, куда обычно им входить запрещено.
Но когда за всю их историю в «Оккаме» она сама или ее подруга получала от Флеминга прямое указание, как сегодня?
Услышав его, Элиза ничего не сказала. Но в последние дни она вообще не говорит. Зельда рассказывает очередную байку про Брюстера, но Элиза не задает вопросов; Зельда пытается выяснить, что не так, но Элиза делает вид, что не слышит.
Каждый такой поступок причиняет Зельде такую боль, словно ей тычут в бок электрохлыстом. Она почти ощущает, как на ребрах растут синяки, и даже Брюстер дома замечает, что с ней не все в порядке.
«Это Элиза», – признает она.
«Твоя подруга на работе?»
«Она просто обходится со мной… О, я не знаю…»
«Как с прислугой?»
Таков Брюстер. Вроде сидит целый день перед ТВ, а потом – бах, и выдает такое. Острое, точно лезвие ножа. Слишком острое для Зельды.
Ты не растишь дружбу такое долгое время, чтобы затем просто отказаться от нее, отпустить, как унесенный ветром лепесток. Внешняя сила в игре, и она прячется в Ф-1. После того раза, когда Стрикланд едва не поймал Элизу внутри, Зельда дважды видела, как ее подруга катит тележку с той стороны.
Зельда дает Элизе возможности рассказать обо всем, от общего вопроса «видела ли ты сегодня что-то интересное?» до указующего «ясно, что я хотела бы знать, что творится в Ф-1». Только Элиза не реагирует, не изображает даже пожатия плечами, ведет себя откровенно грубо, и Зельда начинает задумываться, не последовать ли ей совету Брюстера.
Уважай себя и не унижайся.
Так ли ценна дружба Элизы, что ее не хочется терять?
Зельда без труда воображает, как она сходится с другими работниками кладбищенской смены. Пара сигарет на эстакаде, пара шуток насчет Элизы, и хлоп, она принята в компанию. Немного поболит, да, но «Оккам» есть «Оккам», она напоминает себе, всего лишь часть жизни.
У нее есть семья, тетки, и дядья, и их многочисленные отпрыски, это не упоминая огромное семейство Брюстера с двоюродными и троюродными родичами, которых она не в состоянии расположить в правильном порядке. Кроме того, соседи, и некоторых она знает пятьдесят лет, и они кричат «ура», когда она заглядывает к ним на барбекю.
И еще церковь, где и семья, и соседи, где они поют вместе, обнимаются и плачут, где всегда любовь и поддержка. Вот они все, доказательства того, что Элиза ей не нужна.
Но Зельда хочет общаться с Элизой, она упряма по этому поводу, как подросток. Разве что она давно не подросток, и только она, не Брюстер, не семья, не церковь, кто будет решать, когда ее гордость окажется растоптанной окончательно.
Если Зельда хочет дать еще один шанс подруге, прошедшей мимо всех остальных шансов, она так и сделает. А кроме того, женщина может сойти с ума, когда в дело впутан мужчина – хотя и мужики порой съезжают с катушек, – и это ее рабочая гипотеза: Элиза Эспозито завела интрижку, и если Ф-1 выбрана в качестве места встречи, то дело в докторе Хоффстетлере.
Разве он не вел себя так любезно с ними? Разве он не работает иногда по ночам? Разве у него есть обручальное кольцо?
Зельда далека от того, чтобы винить подругу. Черт, она бы ее честно поздравила. Мужчины у Элизы не было все годы, что они знакомы.
Да, все может закончиться тем, что ее уволят, но есть шанс на то, что если все всплывет, то Элиза и доктор Хоффстетлер покинут «Оккам» вместе. Вот это поворот! Элиза замужем за ученым?!
Но сегодня Зельда видит, как Элиза едва не
