Формирование социума поправило положение лишь отчасти – осталась настоятельная необходимость делить всех вокруг на своих и чужих. Не важно, по какому признаку – ксенофобия всегда найдет повод вскинуть свою уродливую голову. Разумеется, на планетах с многовидовым населением ей было проще, но и в остальных случаях она находила к чему придраться и где затеять свару. Религия, спорт и политика – все они росли из этого корня, вынашивая плоды смерти.
На этом фоне новости о чем-то действительно значимом – например, о последних достижениях науки или магии – попросту терялись. Да и в самом деле, кому они сдались помимо сугубо утилитарного аспекта? Облегчить жизнь, позволить эгоистичной твари внутри удовлетворить свои низменные потребности без утомительной борьбы с соперниками – это на здоровье, это мы ценим и уважаем. Да и полно, на это хватит инвентора – зачем искать что-то новое? А высокие истины… Кому они нужны, право? Ну разве что так, имя свое прославить в узких кругах. В конце концов, разве не этим были озабочены все те профессора и академики в университете?
Порой Нифонт захлебывался душной, нестерпимой ненавистью ко всему сущему, выслушивая однообразие новостных сводок, но потом приходил в себя. На самом деле, разумеется, далеко не все так плохо. Вокруг полно тех, кто поднялся над трясиной среднего уровня и озабочен не только набиванием брюха и кошелька. Лучшее тому свидетельство – Нифонт далеко не первый высказывает такие идеи. Подобными вопросами задавались крупные мыслители на протяжении веков. Хуже было другое – в любом случае это были единицы. Исключения, а не правила. Большинству же плевать что на мудрость этих титанов мысли, что просто на страдания ближнего.
Эти измышления вылились в короткую дневниковую запись:
«Зло – это узкая щель, сквозь которую мы смотрим на мир. В доме нашего сознания есть только эта бойница ограниченного кругозора и глухие стены без единого окна. Выглядывая наружу в щелку, мы видим лишь случайный фрагмент бескрайней картины, а потому выносим неверные суждения о целом. Бойница расположена на несущей стене, и попытки расширить ее чреваты обрушением всего здания. Чтобы попытаться что-то изменить, нужно провести сложный инженерный расчет».
Именно такими расчетами и занимался Шривастава, штудируя психологию. Он сам планировал стать инженером, зодчим душ. Хаос не может продолжаться вечно – рано или поздно обязан прийти демиург и претворить его в космос. Что означает – в порядок. При должных условиях в соляном растворе можно вырастить кристалл. А можно заронить в разум определенные идеи, которые осядут там, укоренятся и начнут исподволь влиять на процесс мышления, структурируя его определенным образом… Четкие и ясные заповеди хороши лишь для тех, кто всегда способен подчинить свои необузданные порывы гегемонии рационального мышления – а таких гораздо меньше, чем кажется. Куда эффективнее влиять на подсознание, запуская процесс изменений изнутри. Так, что индивид сам не замечает происходящих перемен, воспринимая их как должное.
Свои открытия Нифонт тестировал на себе, рассекая собственный разум скальпелем выверенных концепций, аккуратно сращивая воедино прежде разнесенные мыслительные процессы, жертвуя одним и укрепляя другое, превращая шаткий помост над бездной в крепкую и надежную переправу. Это был длительный и болезненный процесс, но он приносил свои плоды. Чародей постепенно отвергал бренную человеческую природу, становясь чем-то новым.
Но все еще оставался открытым вопрос: как донести свои открытия до остальных? Как можно преобразить целую Галактику, чьи размеры едва способна охватить даже самая смелая мысль? Хватит ли вообще человеческой жизни на такое? Тут мало осознания своей правоты и набора необходимых инструментов – тут нужно нечто большее. Даже не волшебство – настоящее чудо, которое по плечу только богам.
Что ж, если магия – дыхание Творца, возможно, сфера божественного не столь далека, как все думают.
Нифонт отложил в сторону ручку и улыбнулся.
Теперь он доподлинно знал ответ. Знал, сочетание каких ингредиентов и в какой пропорции даст ему переступить отведенные человеку пределы и овладеть магией, настолько не похожей на магию, что остальным она покажется чудом. Пока что только на бумаге, но интуиция чародея, которой Шривастава привык доверять, возбужденно кричала: это не может не сработать!..
Единственная проблема заключалась в том, что это за ингредиенты.
Если кейх’арт теоретически можно раздобыть на любой планете, достаточно найти правильного дилера и нужную сумму денег, то со вторым компонентом, который составлял три четверти желанного состава, трудностей будет значительно больше. По всему выходило, что наилучший эффект даст кровь дракона – могущественнейшая из известных волшебных субстанций. Но как ее раздобыть?
Крылатые ящеры не держали донорских пунктов. И вообще вели предельно закрытую жизнь, не допуская к ее секретам чужаков. Мало кто из них покидал знаменитый Драконий Дол на Куэррласе – столичной планете гоблинов. Те немногие, кто странствовал по Галактике в чужих личинах, тоже вели себя замкнуто, перемещаясь непредсказуемыми маршрутами и ведя какие-то свои таинственные дела.
Какое-то время Нифонт искренне рассчитывал разобраться законным путем. Отыскать какого-нибудь ящера, поговорить с ним как с разумным существом, заключить контракт… Увы, тщетно. На несколько объявлений в Сети никто не откликнулся. А потом чародей наткнулся в новостях на заметку о том, что драконы отказали в помощи смертельно больному человеческому ребенку. Тот страдал от редкой магической хвори, и помочь ему могло как раз переливание драконьей крови. Ящеры отказали, велеречиво, но непреклонно. Мол, чему быть, того не миновать, так угодно Судьбе, и кто мы такие, чтобы препятствовать ее воле? Это переливание из пустого в порожнее растянулось на несколько абзацев.
Временами Шривастава и сам задумывался о Судьбе, даже исписал страницы дневника некоторыми философскими выкладками на сей счет, но формулировка драконьего отказа его несказанно взбесила. Это было холодное, взвешенное и тщательно контролируемое бешенство. Простой анализ синтаксиса и выбора слов вместе с разрозненными сведениями о драконьей психологии, собранными за последние годы, ясно давали понять: Судьба – просто отговорка. На деле живым воплощениям магии было попросту плевать на участь ребенка, и жертвовать кровью ради него никто не намеревался.
До этого чародей лелеял смутную надежду, что хотя бы драконы сумели подняться выше мелочной
