Плечо Мао Смирнова разрывает острая боль. Его швыряет к стене, капрал оседает на пол и встать уже не может. «Ядовитая игла, – соображает он, чувствуя, как мысли начинают путаться, а от раны расползается холод. – Вот же ж…» Простенький медицинский амулет – такие выдали каждому бойцу – пытается нейтрализовать токсин, но этого явно не хватает.
Все меняется с появлением самого капитана Закирова. С его приходом праздник боли и крови отнюдь не заканчивается – нет, просто меняет направленность. Только теперь, наблюдая в горячке за ходом битвы, капрал понимает, чего на самом деле стоят ужасные вампиры.
Ночной жрец движется столь быстро, что глаз ухватывает лишь отдельные сцены боя. Не обращая внимания на раны, заживающие едва ли не быстрее, чем он успевает их получать, – носится, скачет, бьет руками и мыслью, внося в строй врага ужас и смерть. Нельзя разобрать никакого движения, только безумную мозаику статичных картин – впечатавшийся в стену вулвер со сломанной шеей, фонтан крови из оторванной руки, катающийся по полу человек-волк, чей мозг сгорает изнутри… Чародеи помогают по мере сил, сжигая врагов или останавливая их сердца – бьющие по площади чары скорее повредят своим или кораблю, чем принесут значимую пользу.
Несколько минут – и мясорубка заканчивается, оставив от вулверов лишь изуродованные мохнатые трупы. Капитан Закиров, вымазанный в чужой крови, с безумным огоньком, сверкающим в глазах, подходит к порталу, намеревающемуся выплюнуть еще одну партию врагов, и обрушивает в него страшной силы ментальный удар, адресованный непосредственно вражескому кораблю. Псевдоживая машина содрогается, стонут эльфы, ощутив агонию судна… Воспользовавшись этим, чародеи совместными усилиями уничтожают семя-передатчик, разрывая связь между кораблями. Оборона прошла успешно.
Но вокруг все гораздо хуже. Капитан получает по телепатической связи сообщения от старпома, и они его не радуют. В стане врага куда больше целых кораблей, они продолжают прореживать ряды флота Костуара, а в довершение всего к йаэрна только что пришло подкрепление. Адмирал скомандовал ретираду.
– Отступаем, – озвучивает вампир. Затем обводит взглядом бойцов и повышает голос: – Что застыли?! Эту мерзость, – тыкает пальцем в замороженного «поглотителя», – убрать! Трупы кобелей – в мусоросжигатель! Раненых – в лазарет! Штурману – запускать перенастройку! Работаем!
Вскоре остатки кораблей Костуара покидают звездную систему.
Этот бой эльфы выиграли. Счет сравнялся. Один-один.
Звездолет «Танатос»
Двадцать второе ноября 2278 года по земному летосчислению
Сотрудники агентства частного сыска «Холмс», они же «Тени», держали очередной стратегический совет в кают-компании.
– В прошлый раз нас засекли, – размеренно говорил Уррглаах. – Нифонт успел ретироваться, и, кроме того, захватил Семена. Вывод: в этот раз действуем как можно более скрытно и незаметно. Расследование и сбор информации беру в свои руки я.
– Ты у нас такой незаметный? – приподнял брови Александр.
– Поверь, – улыбнулся дракон, – я умею быть незаметным до такой степени, до какой незаметна амеба для человека без микроскопа.
Маг недоверчиво покачал головой, но промолчал. Драконья магия могла такое, что людям и не снилось. Возможно, и в этой ситуации у дракона в запасе найдется подходящий трюк.
– А нам что делать? – поинтересовался Эльринн.
– Пока ничего, – отозвался Уррглаах. – Занимайтесь своими делами. А потом, согласно разработанной стратегии, установим слежку за штаб-квартирой фигуранта, буде такая обнаружится.
– А если не обнаружится? – ехидно поинтересовался на кобллинай Зиктейр.
– Будем проводить розыскные мероприятия в другом городе, – ответил дракон.
Больше вопросов не возникло. Уррглаах построил переход наружу и тут же очутился под струями ливня – бушевала очередная гроза. Черный борт «Танатоса» глянцевито блестел от стекающих по нему водяных потоков и отражал голубоватые вспышки молний. Водяная пелена позволяла разглядеть смутные глыбы ближайших звездолетов и построек, а дальше все терялось в буйстве непогоды.
Дракон скупо усмехнулся. Неплохие условия, чтобы на тебя не обращали внимания, но ящера не остановил бы и ясный полдень. Стерев с лица улыбку, Уррглаах сосредоточился и превратился в незримую тень. Нет, его было прекрасно видно, но стоило только отвести от дракона глаза, как уже через секунду воспоминания о нем улетучивались. Если бы ящер с кем-нибудь заговорил, собеседник забыл бы о разговоре и его содержании сразу после окончания. И даже глядя на дракона в упор, надо было постоянно напоминать себе, что ты смотришь на живое существо, а не на пустое место. Такова была мощь внушения.
Поддерживая эту иллюзию, Уррглаах перенастроил зрение, чтобы видеть сквозь бескрайний водный занавес, и направился от космодрома в сторону города. Просмотрев некоторую информацию, он выяснил, что большей частью тот состоит из небольших частных коттеджей. Примерно так же дело обстояло и в Синькуардовском районе Ктургомса, и в Оазисе Элхут. Дракон позволил себе еще одну усмешку: вот и новая зарубка в психологическом портрете фигуранта – теперь известны архитектурные предпочтения Нифонта. Уррглаах не знал, пригодится ли ему эта информация, но запомнил.
«Ладно, – одернул он себя, – довольно пустой лирики. Пора браться за работу».
Луэррмнаграэннайл, независимая планета-курорт
Двадцать первое ноября 2278 года по земному летосчислению
Бывшего капитана «Луча Звезды» было не узнать. Деньги, что он вытряс из сприггана, были сразу же потрачены на лечение и пластическую операцию – скрываться, так уж по полной. В соответствии с телом изменился и морок – черты лица, цвет волос… Теперь его не узнали бы ни смертные, ни соотечественники. Избавившись от следов побоев, йаэрна стал мыслить яснее и вспомнил слова наглого лысого гнома про месячный абонемент. Не прошло и часа, как он заселился в гостиничный номер под липовым именем и принялся самозабвенно сибаритствовать.
Спригган же после недолгих раздумий хозяина был отправлен домушничать – умения вполне позволяли. «Пусть отдувается, капитал мне делает…» – расслабленно подумал эльф, погружаясь в сладостную полуденную дрему.
Спригган Элланис исчез. Первым тревожным звонком стало то, что он, отправившись в магазин с утра пораньше, не вернулся к десяти часам, хотя обычно укладывался
