Несмотря на ранний час, кают-компания вовсе не пустовала – там вновь обнаружился Уррглаах. В последнее время дракон что-то зачастил в место общего сбора, почти не удостаивая своим вниманием личную каюту.
Перед ящером на столе стояла исходившая паром чашка крепчайшего черного кофе (Аневича-Эндриксона передернуло – кажется, вчера он схлопотал небольшой передоз кофеина), а чуть в стороне от нее над столешницей повисло клубящееся дымное марево. Невесть откуда взявшийся туман взвивался хмельными знаками, складываясь в неясные иероглифические надписи.
– Что делаешь? – заинтересовался Макс, разглядывая странный оптический феномен.
– Разве не очевидно? – спросил ящер, делая глоток дьявольски горячего пойла. – Колдую, однако.
Словно подтверждая его слова, дымные знаки на мгновение сложились в какой-то особенно заковыристый узор.
– Да нет, это я вижу, – поморщился изобретатель. – А для чего именно колдуешь?
Уррглаах помедлил с ответом. Подержал во рту кофе, сделал еще один глоток.
– Плету следящие чары, – наконец ответил он. – Мы еще в Эшриалге решили в первую очередь устроить слежку – и сейчас, когда у нас есть координаты, грех упустить такую возможность.
– Слежка – это хорошо, – не мог не одобрить Максимилиан. – Но ведь Нифонт – тоже ма… теург, верно? У него там разве не должно быть какой-то… я не знаю, защиты?..
– В том-то все и дело, что должно быть, – кивнул Уррглаах, сверля взглядом клубящиеся иероглифы и прихлебывая кофе. – Поэтому едва ли мы много увидим. Но кое-какие данные собрать сможем.
По всей видимости, процесс наконец завершился. Туманная надпись перестала клубиться над столом и неспешно поплыла по воздуху к стене, постепенно тая. Не прошло и минуты, как марево полностью исчезло.
– Теперь подождем, пока долетит, – прокомментировал ящер. – Большая часть наблюдения будет идти глазами птиц – если окна не зашторены, можно много увидеть, не вызывая подозрений… А вот заглянуть внутрь будет гораздо сложнее.
Слушая разглагольствования дракона, Аневич-Эндриксон настраивал материализатор пищи. Вскоре он стал обладателем нескольких бутербродов и тарелки гречневой каши. На последнюю он уставился несколько озадаченно – ученый точно помнил, что заказывал пшенную. «Что-то техника в кают-компании барахлит… Решено, крайним назначаем Зиктейра. Надо будет не забыть сделать ему очередной втык за саботаж».
Макс вгрызся в первый бутерброд, а Уррглаах бросил взгляд на табло электронных часов.
– Ага, как раз успею к тому времени, как все поднимутся. Уже за завтраком все смогут наблюдать за особняком Нифонта в реальном времени.
Не прекращая жевать, ученый сдержанно поаплодировал.
Луэррмнаграэннайл, независимая планета-курорт
Двадцать восьмое ноября 2278 года по земному летосчислению
Центральный городской парк спал глубоким сном. До пробуждения оставалось всего ничего, но парк был намерен вдоволь насладиться последними оставшимися минутами. Не трогайте, дайте досмотреть сон!.. Природа и горожане всецело потакали его капризам. Густой туман укутал спящего, словно пуховое одеяло.
Парк недовольно заворочался во сне: его потревожили. В клубящейся молочно-белой пелене тумана скользила тень – неясная, смутная, перетекающая. Человек? Зверь? Неведомый паук-осьминог, многорукий и многоногий?! Не поймешь – струится тень, расплывается, скользит между деревьями размытым пятном, ни ног не сосчитаешь, ни рост не измеришь. Проскользнет мимо, беззвучно, не потревожив ни единой ветки – и гадай потом: было или померещилось? Явь или морок?
«Конечно же морок», – засмеялся бы про себя Кеадал, услышав такой вопрос. Исконный морок Звездного народа, что становится вдвое, втрое крепче среди густого тумана. Так заморочит, что вовек не поймешь: быль, небыль?.. Йаэрна и природа неразлучны, и в лесу или в парке любой из них чувствует себя куда свободнее, чем среди мертвых нагромождений стали, бетона и стекла, которые смертные зовут городами.
Кеадал любил городской парк куда больше, чем что-либо иное на этом курорте. Случайно или намеренно, его разбили в средоточии хоровода сил, и геометрически выверенные аллеи, такие ухоженные на планах, диковинным образом преобразились, когда из-под земли ручьями забило волшебство. Мало кто из смертных понял причину, по которой заурядный по замыслу парк приобрел неодолимое очарование, даже для самих гномов-садовников это осталось загадкой – но с тех пор горожан тянуло сюда как магнитом. Одни дороги зарастали, другие протаптывались – узенькие, едва заметные тропинки, петляющие среди кустов, – лик парка изменялся, а деревья продолжали нашептывать гуляющим старые сказки.
Йаэрна не застал начало этой истории, но его несложно было достроить, гуляя по темным аллеям и зная, куда смотреть и что слушать. Кроме него в округе было еще несколько посвященных – пара собратьев, так же, как и сам Кеадал, сведущих в заветном колдовском искусстве, и несколько чародеев из Костуара. Все они приходили сюда не только за отдыхом, как простые горожане, – они черпали здесь могущество, восстанавливали утраченные силы.
При мысли об имперцах щупальца непроизвольно дернулись. Впрочем, с самого начала войны между отдыхающими воцарилась молчаливая договоренность: в парке не враждовать.
Однако сейчас Кеадала больше занимали совсем иные вопросы. Он двигался к самому сердцу хоровода сил, туда, где сходились воедино глубинные магические токи. Проведенные летом расчеты говорили, что именно этим утром, на рассвете, источник сил выйдет на самый пик – и кто знает, какие свойства тогда обретут растущие там деревья и травы? Йаэрна был полон решимости это выяснить.
Предвкушение отравляла лишь одна, зато необычайно назойливая мысль: а что, если на месте его встретят конкуренты? Вдруг не он один сподобился провести нужные обряды? И ладно бы на месте встретится кто-то из своих – а ну как чужак? Что тогда? Кеадал дернул щупальцами, отгоняя мрачные думы.
Туман продолжал клубиться, превращая все вокруг в зыбкие, неясные тени, но сбить йаэрна с пути он не мог. Дитя лесов врожденным чутьем находил верный путь, а сейчас его направляли еще и сверкающие ручейки магических токов, струящиеся в белесой мгле. Словно неугасимые маяки, вели они за собой – разве можно здесь заблудиться?
Впереди начало разгораться яркое зарево странного, нездешнего оттенка. Пришел!.. Кеадал сделал несколько шагов… и замер. Проклятье! Его все-таки опередили! В тени дерева, окруженного заветным ореолом, замерла долговязая фигура. Человек. Проклятый смертный, испортил такое замечательное утро!
Йаэрна занял наблюдательную позицию и всмотрелся в дерзкого пришельца. Хм. Несмотря на то что смертный вырядился в плащ с
