– Дядя Яша, а ведь уже почти полночь. Предварительные итоги уже известны. Включайте быстрей!
– Легко сказать! Этому приемнику лет двадцать. Он вам, Светлана, ровесник. Правда, батарейки я недавно покупал. Так… Сейчас мы… Так…
В тишину царства древних и волшебных вещей проник звук радиоэфира. Застучала бешеным ритмом музыкальная волна. Потом послышались позывные местного информационного канала.
«К этому часу уже известны предварительные результаты выборов губернатора области. В выборах приняло участие семьдесят процентов избирателей… »
Ну же! Ну что они тянут?!
«…Подчеркнем, что на этот час располагаем только предварительными данными. Но, по мнению специалистов, результат для всех очевиден… »
С ума можно сойти! Так издеваться над людьми!
«…За Сергея Лунина проголосовало шестьдесят два процента избирателей, за Людмилу Поливанову – тринадцать процентов… »
– Победа! Светлана! Это победа! Великолепно! Какой восторг! Надо выпить за нового губернатора! Ничего, что у нас нет хорошего вина. Хотя бы выпьем чаю! Поздравляю вас и себя! Победа!
«… Можно уже с уверенностью сказать, что в первом туре победил Сергей Лунин. Имя нового губернатора уже известно!»
Мне было радостно и тоскливо одновременно. Конечно, я радовалась его победе, в которой была и моя заслуга, и несчастного Димы Волгина. Где он теперь? Что с ним? Да, это была моя победа! Мой ответ семейке Поливановых!
И в эту же минуту я поняла, что мне никогда больше не спешить к нему на свидание, не слышать в трубке его голос, не плыть по прозрачному озеру, глядя на его смущенное лицо. Новая жизненная волна подхватила этого удивительного человека и уже вознесла на такую высоту, что вряд ли он вспомнит некую гордячку-гувернантку, которая так и не пришла на первое свидание, даже не позвонив ему в свое оправдание.
Гувернантка и губернатор! Слишком большая разница!
Это и был конец, Света! Интересно, а есть у дяди Яши театральная табличка «Finita la commedia»?
– Сейчас мы с вами выпьем чайку, Светлана, – говорил дядя Яша, сияя от радости. – Что же вы так грустите? Не печальтесь, все будет волшебно хорошо, вот попомните старика! Волшебно хорошо!
– У меня к вам просьба, дядя Яша.
– Исполню любую просьбу!
– Можно мне в честь праздника надеть вон то платье Марии Стюарт?
– Конечно! Как я сам не догадался попросить Прекрасную Даму примерить наряд, больше подходящий ее истинному образу, чем эти современные джинсы… Прошу вас, Светлана!
У меня не было практики наряжаться в такие платья. Я постеснялась попросить дядю Яшу помочь мне одеться, но, поверьте, без помощи служанки это сделать было крайне трудно. Я провозилась почти час. Когда же я готова была предстать перед старым волшебником во всем великолепии, в дверь сильно и громко постучали.
– Кто бы это мог быть так поздно? – пробормотал старичок и пошел открывать.
Я замерла, к тому же в этом платье я могла двигаться только плавно и медленно.
От входных дверей до меня донесся непонятный возглас. Что там происходит? Я сделала первые шаги в королевском платье, и они были тревожными. Что-то зацепилось за подол. Какая-то стойка, какое-то картонное дерево. Я рванулась, потом еще раз. Потом сильнее. И почувствовав, наконец, неожиданную свободу, я выскочила в проход…
Дядя Яша обнимался с высоким мужчиной и от удовольствия даже притоптывал на месте. Наконец тот поднял на меня глаза…
Его бровь, перебитая перламутровым шрамом на две равномерные половинки, от удивления соединилась, как петербургские мосты через Неву.
Я рванулась, наступила на какие-то сложные юбки, потеряла равновесие и полетела вперед, как во сне протягивая к нему руки. Падая, я ощутила вдруг такую уверенность, что со мной ничего больше плохого не случится, пока Сергей будет рядом. Будто я летела во сне.
Сильные руки поймали меня, легко подхватили и закружили меня среди рыцарских замков, индийских джунглей и китайских пагод.
Мы хотели сказать друг другу какие-то слова, похожие по звучанию, но разные по смыслу. «Гу… » – успела сказать я. «Гу… » – только и сказал Лунин. Губы наши соединились, теперь мы говорили и думали одно и то же…
Детям до шестнадцати
Я падала и взлетала опять. Мое падение было нестрашным, потому что тело мое уже мне не принадлежало. Глагол «отдаться» всегда казался мне грубым, варварским, напоминал о сдаче города на разграбление агрессору и предвещал пир победителей на телах побежденных. Этот глагол превращал женское тело в подручный материал для удовлетворения чужой, посторонней похоти, но за счет тебя – живой, чувствующей, страдающей, предназначенной для совсем иного. Теперь он звучал для меня по- другому.
Я отдала свое тело. Отдала ему предпоследнее, что у меня было. Еще была душа, без начала и конца. Но была ли она у меня раньше? Где найти доказательства ее существования? Я заново открывала для себя вечные истины. Я тебя люблю, поэтому и существую. Мое «Я» постижимо, потому что есть Ты. Это и есть моя душа.
Удивительно, но я могу переселяться в твое тело. Оно мне немного великовато и с непривычки кажется жестковатым и даже… смешным. Смотри, какой забавный у тебя, вернее, у меня, то есть у нас с тобой, большой палец на ноге. Давай согнем его! Вот так… На кого он похож? Сразу видно, что ты не читал детских книжек. Он похож на Муми-троля, Муми-папу. А мой, вернее наш, третий слева, не похож. Молчи… Это просто женский палец… Молчи… Опять я вижу пару пяток. Твоих… Моих… Кто-то из нас перевернулся, чье- то сердце застучало быстрее, чьи-то губы стали требовательнее, ладони горячее…
Я постигала тебя от общего к частному. Сначала я была ошеломлена всеобщим, охватывающим весь мир чувством, когда потеряли смысл и время и пространство. Ты обратил внимание, что мы были с тобой на Олимпе? Там давно уже никого нет. Золотые чертоги громовержца пусты, клубятся туманами оставленные богами кубки, стрелы Амура рассыпаны в беспорядке. Ты помнишь, как мы затеяли забавную дуэль этими прозрачными эфирными стрелами, сначала только дурачились, шутливо угрожали друг другу, а потом ранили друг друга, но это было не больно. Только сердца вдруг замерли и забились опять в новом ритме.
Ты помнишь, как нам улыбнулся Будда? Тебе показалось, что он сделал это снисходительно? Нет, я поняла эту улыбку иначе. Так смотрят на счастливых детей, играющих во дворе. Мы с тобой дети. Потому что мы даже это делаем по-детски. Но ведь так и должно быть. Сначала наша любовь должна была родиться, потом мы нянчили ее как младенца. Сейчас у нее наступило детство… Отрочество, юность, молодость, зрелость… Старости у любви не бывает. Бывает мудрость… Смерти нет. Зачем ты спросил про смерть? Вечная жизнь через любовь мне сейчас так понятна, что тут и говорить не о чем. Я могу тебе это доказать без слов… Вот так… Ты чувствуешь? Ты понимаешь? Ты веришь? Ты любишь?
Я обманула Сережу, то есть проснулась первой. Надо же мне, в конце концов, побыть с моей любовью наедине, так сказать, перетянуть на себя одеяло, пока он спит. Доброе утро, мое преображенное тело! Все литературные приметы налицо. Легкое дыхание, коралловые губы, потемневшие глаза, колено с личиком улыбающегося младенца… Назовите мне любую примету влюбленной женщины, достаньте с полки любой запыленный фолиант по этой теме. Я – живая иллюстрация к этой науке. Я – модель любви. Где же вы, художники? У вас есть несколько мгновений, чтобы запечатлеть неосязаемое. Где же вы, композиторы? Запишите шумы моего сердца, дрожь дыхания, шорох волос по подушке. Это – музыка любви, без примеси музыкальных инструментов.
Я иду готовить завтрак любимому человеку. Это событие такого масштаба, что все прогрессивное человечество пододвинулось в этот момент к телевизорам, прильнуло к радиоприемникам. Слушайте, люди! Только что были перемешаны деревянной ложкой нарезанные помидоры и огурцы. Смотрите, люди! На стол пролито несколько капель молока. Млечный путь, скопление белых звезд… Здесь, в нескольких каплях, целые миры, возникшие от дрожания руки влюбленной женщины. Вот вам модель сотворения мира. Кто же
