Из больнички не иду, лечу. Энергия переполняет, хочется бежать, кричать, что-то делать. Эк как меня торкнуло всего с пары глотков.
Ириска соглашается пойти в кино.
Целоваться с ней начали еще в журнале.
Уже в начале фильма моя рука была убрана с ее груди. Затем еще и еще раз.
Пока ладонь не изгнали с коленки, она стала гладить шелковистый чулок все выше и выше. Потом нежную плоть между краем чулка и трусиками. Тут ножки были плотно сдвинуты, а ладонь раз и навсегда изгнана с завоеванной территории. Правда, целоваться мы не перестали.
Чтобы не разочаровывать девочку, продолжил атаки, но преодолеть сопротивление не смог. Хотя Ириске игра нравилась.
Провожая домой, урвал еще пару сладких чмоков.
В субботу вместе с «Белкой» взял с собой СКС. Тяжеловато, но не пешком же пойду.
Охотник из обкома улетел, потому народ выпивал. Совсем немного, однако, не как в прошлый раз, когда весь день сухими были. Добрались на катере до лагеря, пересели в две моторки. Я засомневался: брать ли фотоаппарат? Однако получил «не боись».
На сей раз охотились на нерпу. Промысловик предложил и мне стрельнуть. Вообще это была его забота, наши охотники даже с тридцати метров в голову не попадут, но егерю было интересно новичка в деле посмотреть.
Сделал два выстрела метров со ста, оба в голову. Народ проникся. Дальше зацепили тушу, дотянули до берега, и я опять помогал снимать шкуру. После победных фоток с охотниками у трофея, конечно.
Закончили быстро и, чтобы день не терять, пошли на куликов. У меня «Белка» с гильзами, набитыми десяткой, самой мелкой дробью. Охотились самотопом, то есть без собак. Тут пригодились болотные сапоги. Кулички уже начали собираться в стайки, по десяточку. Ягодники, они самые сладкие. Их так зовут потому, что сидят на ягодах. Когда взлетают, то сначала набирают скорость, тут их и бей. Не успел, птицы подлые противозенитными зигзагами метров десять или двадцать идут, не попадешь. Потом полет выравнивается, но расстояние больше, но и кучность дроби меньше, хотя попасть можно. Мне без опыта, да с однозарядкой было тяжеловато, но коллективом набили много.
Нерпу не едят, мясо рыбой пахнет. Однако пожрать и без нее хватало. Люди из свиты еще приготовили по паре куличков на человека. Вкуснятина. Мне с собой для семьи десяток дали, маме тоже понравились.
За столом слушал, как умные люди думают «царскую» охоту устраивать. Нерпа была отвергнута напрочь. Не зрелищно, холодно и гость никуда не попадет. Росомаху найти можно, но зверь серьезней медведя. Гуси еще вес не набрали, кулички мелкие. Однако и их предложим, может, сгодятся. А так, кроме как на оленя и вести некуда.
Потом стали думать про подарок гостю. Меха в национальном стиле? Оленья шкура очень лезет, сразу на выброс. Горностай? Так его надо было раньше приготовить. Они зимние хороши, а сейчас где возьмешь?
Я предложил подарить большой самородок или бутылку золотого шлиха. Можно для прикола этикетку приклеить. «Корякское особое», например. Идея понравилась. Но где взять золото?
Тут промысловик задумчиво молвил:
– Моют люди некоторые… Супротив закону идут, однако… Но моют, можно спросить.
Ему было поручено решить вопрос. В такой компании Уголовный кодекс совсем не страшен.
30–31.07.72
В воскресенье решил опять сходить на охоту. Благо субботу начальство работой засчитало, весь понедельник гуляю. Собрал рюкзак. Две банки гречневой каши с тушенкой. Вкуснейшая вещь! Две банки просто тушенки. Пакет пшенной крупы, чай, сахар, соль, сухари, спички. Маленький туристский топорик, котелок и фляга. Нож на пояс. Патроны в подсумок. «Белку» на плечо, и пошел по отливу. Не поехал на мотоцикле, именно пошел. Один. Может, романтик я, понимаешь.
Вторая будка. Остановился, отдохнул. Я никуда не спешу.
Третья будка. В следующий раз надо пораньше выходить, еле успел до прилива. По пути чуток дров на берегу поднял. Печку разжег. Еда – банка каши и сладкий чай с сухарем. Походил, осмотрелся вокруг. Лепота! Есть кулички! Есть! Болотце рядом, а там ягод! И они на них пасутся. Дровишек еще нашел. Запас – он никогда не мешает. На печке водичка на кашу в армейском котелке закипает. Внутри него я еще большую алюминиевую кружку приспособился носить. Ну как я? Отчим посоветовал, а я послушался опытного геолога. В кружке вода на чай греется. На свежем воздухе аппетит разыгрался.
Как каша почти дошла до кондиции, с полочки банку тушняка взял, свою поставил. Запах! Это тебе не через тридцать лет тушенка из мослов и жил с ароматизаторами, ни языку, ни желудку радости нет. Многие не любят пшенку, а мне только дай. Лежит такая бледно-желтая горочка на дне котелка. Сама истекает соком от тушенки, а в ней мясо прячется, как партизан в кустах. Но шалишь! Духан идет такой, что меня не обманешь. Я эту кашу хитрую ложкой, ложкой. От меня не уйдешь!
Чифирь не завариваю. Не любитель, да и для сердца вредно. Купца за крепость уважаю, его и сотворил. А к чаю сухарик в крышечке котелка лежит. Самый обыкновенный, белый, а еще там ранее собранная голубика. Крупная ароматная и сладкая. Моя самая любимая ягода. Сухарик двумя пальцами возьмешь, как лопаткой, черпанешь ягодок и в рот. Сухарик скрипит под зубами, крошится. Ягодки лопаются и на язык соком брызгают. Вкус описать невозможно. Прожевал, глоток чая. Крепкого, сладкого, цвета темного янтаря. О диете мы в старости думать будем. Много ли человеку надо? Глазами еще столько же съел бы, но желудок не принимает. Отдохни, говорит.
Шум. Двигатель. Моторка. В ней двое. Не наши. Из райцентра, наверное.
– Здорово, пацан!
– И вам здрасьте!
– Кулики здесь есть?
– Есть. Как не быть.
– Не! Болото маленькое. Нам советовали километра два дальше проехать.
– Дело хозяйское. Удачной охоты!
Отошли и за следующим распадком пристали.
Я ягоду собираю, они палят. Азартные! И патронов не жалеют. Сразу видно, приезжие.
Возвращаюсь. Котелок с голубикой на огонь ставлю. Пусть томится. Люблю я томленую ягодку. Слышу, топают. Те двое.
