Завтраки в школе стоят два сорок в неделю, дал его классной четвертой на первые десять недель. Она уже сама поняла, что у ученика проблемы, и обещала разобраться.
Пока фоткали первоклашек, Лётчик «помогал». Честно говоря, не очень мешал. Однако шустрил, стараясь быть полезным.
После фотографической катавасии завел его в универмаг, купил новую форму, тренировочный костюм, чешки и пионерский галстук. С аргументом «раз при мне ходишь, соответствовать должен» он с трудом, но согласился. Книжный обеспечил его хорошим портфелем, тетрадками, всякими ручками-карандашами.
В кооперативе тетя Даша, лишь я подмигнул, поняла, что делать без слов. Посадила, накормила, велела приходить каждый день. После обеда сдал разомлевшего от сытости Ваньку на руки Зинаиде Петровне. Верхнюю одежду и ботинки она ему подбирала. Не из дефицита, но нормальную одежду для школьника. За все про все вышло меньше сотни, и за обеды с зарплаты вычитать будут, однако хоть привел ребенка в божеский вид.
2.09.72
Утром, поспав всего часа три, и те на работе, иду в школу.
Старый змей-искуситель приготовил знатный удар по кошелькам родителей первоклашек. Предлагаем комплект – одиночное фото малыша 9 на 12, общее с классом 18 на 24, с классной руководительницей 9 на 12, с родителями 9 на 12. И основной снимок – в центре, под надписью «Первая учительница» фото классной руководительницы, ниже фамилия, имя, отчество. Вокруг одиночные снимки детей, с подписанными именами и фамилиями. Ну и заголовок, конечно. Размер 24 на 30. Этот снимок самый сложный, мы его довольно долго монтировали и переснимали, зато потом печатали просто в контакт.
Учительнице, конечно, снимки бесплатно. Сколько Самуил Яковлевич сдерет с родителей, не представляю. Тем более что он ненавязчиво им сообщает, что фотографии можно перепечатать размером побольше.
Сейчас вам не XXI век, телефонов с камерой нет. Родителям на память фотку деточки надо? Надо! Дитю на память о классе и о первой учительнице… обязательно. А что, дедушкам и бабушкам на материке не хочется на внуков посмотреть? В общем, потребовалась куча допечаток.
Но тут возмутились родители десятиклассников. Почему их детишек не охватили? Последняя возможность получить память о школе.
За ними восьмые классы подтянулись, потом еще и еще. Так что съемками у нас забита ближайшая неделя полностью.
После третьего урока расходимся по домам, чтобы вечером сойтись на танцах. Как одеться, вопрос не стоит. Поселковой моде я не следую, а свой прикид уже есть. Черная рубашка с темно-серым галстуком, черные брюки с ремнем Коли Кима и черный кожаный пиджак. Два плоских бутылька с коньяком во внутренних карманах. В боковой привычно опускаю складень. За ремень засовываю нунчаки. Вдруг чего. Смотрюсь в зеркало. Красавец!
Досмотр прохожу моментально, отцы знают, что я не пью. Раздеваться не надо, погода еще летняя, градусов четырнадцать. Фланирую по коридору, болтая со знакомыми и ожидая начала.
Однако дела пошли не так радостно, как в прошлый раз. Весь вечер Ириска танцевала с парнем из десятого класса. Обидно, досадно, но… ладно! Когда идет медленная музыка, приглашаю разных девчат. Я и такие танцы не умею танцевать, однако быстрые совсем не мое. С Катькой, которая прошлый раз приглашала меня на белый танец, танцевал два раза, с Жанкой – тоже два. С Лианой раз. Честно говоря, немного расстроился из-за Ирки.
Перед белым танцем отдал одну флягу нашим пацанам, вторую Пушкину для его ребят и пошел домой. Не хочется психовать, если меня никто не пригласит, а Ириска новенького позовет. Правильно сказано: «Если по жизни идешь с молотком, тебе встречаются одни гвозди». Буквально за углом школы трое бухих парней из сезонников зажали Катьку из восьмого класса, с которой я танцевал. Уже порвали кофточку и, гогоча, хватают за голые груди. Заткнули рот и куражатся. Я озверел и временно потерял контроль.
Очнулся, когда оттаскивали подбежавшие на шум отцы. Нунчаки в крови, шикарный кожаный пиджак порван, и по мордасам неплохо прилетело. Народ сразу понял, что к чему, меня задвинули в кучку подоспевших мам и начали конкретно месить парней. Только когда не спеша подошел милиционер, отцы отошли.
Служитель правопорядка посмотрел на три окровавленные тушки и задумчиво протянул:
– Ох уж эти сезонники! Опять подрались! – и с размаху вмазал мыском сапога по морде начавшего было подниматься парня. Потом пнул по ребрам другого и пообещал: – Сейчас заберем хулиганов.
Девчонку закутали в чью-то кофту и увели мамы. С танцев набежали ребята, но дело закончено. А я пошел переодеваться, мне еще в ночное, снимки печатать, которые сегодня нащелкали по классам. Работа успокоила нервы, а то всего трясло.
В воскресенье утром пошел домой спать и продрых часов до трех. Когда умывался, в зеркале отразилась моя морда лица. Бланш впечатляет своей грандиозностью. Левый глаз заплыл в щелочку. Мама была уже в курсе драки. У нас в поселке, пардон, пукнешь в одном конце, а на другом уже обсуждают, что ты съел такого. Однако даже за пиджак не ругала, только повздыхала и обещала отнести в ателье, может, починят.
3–5.09.72
К обеду пришли гости обмывать начало учебы. Отчим вырвался. Родительская компания собралась в полном составе. Пришли новые знакомые. Папа, мама и девочка. Женщины рыжие, аж до красноты и сплошь в веснушках.
Девчонка – та самая Катя. Я по прошлой жизни ее не помню. Она же не из нашего класса. Вроде было что-то, кажется, судили сезонников за изнасилование, но мимо меня прошло.
Чуток посидели, я к себе пошел. Девчонка за мной идет. Смотрит зелеными глазищами, даже неудобно. Она меня своим личным героем назначила, а мне других дел делать не надо, только ее развлекать. Пришлось вести в кино, а что у нас в поселке другого придумаешь? Кино и танцы. Но я на танцы не хожу.
Пацаны встретились, они над фиником не смеялись, заслуженная травма, бывает. Слово за слово, у меня про подругу вырвалось:
Рыжая девчонка, Похожа на котенка, Где ее ни тронь,
