Герман совсем забыл о присутствии Стефании и запустил пальцы в каштановые кудри, взъерошивая их.
Из слов девушки выходило, что Дженаро забрал себе шпагу Берта, что, к слову, было очень глупо с его стороны. И если вспомнить, Гротт обмолвился, что знает человека, который очень любит оружие, и это связано с его родом деятельности. К тому же при встрече с Бертом на уроке Дженаро, хоть и видел его якобы впервые, словно уже знал его. Что-то подобное в его реакции точно проскользнуло.
Михель – исполнитель, двое из подворотни – может, это те двое северян, напавших на Стефанию в городе? Тогда все бы связалось воедино, но Стефания никак не желала вплетаться в общую канву. Дженаро не тянул на заказчика, значит, был кто-то еще.
Ищи, кому выгодно…
Все совсем запуталось, словно какой-то детали не хватало.
– Эта вещь тебе знакома?
Он открыл сумку и достал оттуда платяной мешочек, в который поместил найденное кольцо. Взял с собой, собираясь показать Гротту. Стефания протянула руку, но тут же отдернула, точно обожглась.
– Это… это принадлежит Леннарду!
Урок 8
Слежка – увлекательное дело, если, конечно, следят не за тобой
Проснулся Герман задолго до побудки. Возбужденный информацией мозг раз за разом прокручивал новые сведения, стараясь уложить их по порядку, но какие-то детали постоянно выпадали. Но интереснее всего то, что кольцо, принадлежавшее Леннарду Огюстосу, оказалось среди вещей менталиста Михеля, так что, возможно, заказчиком был Леннард. Он велел Михелю, над которым, кстати, мог взять опеку, как и говорил учитель Арефий, заняться Альбертом, а Дженаро просто помогал убрать концы. Так появилось нечто, что внезапно связало Стефанию с тем, что случилось с Альбертом.
Или, может, все-таки Эмилию?
Герман приподнялся, подоткнул подушку под спину и сел. За окном уже теплился рассвет, и предметы обстановки приобретали пока еще размытые очертания. В тишине слышалось сопение Берта с верхней полки, сквозь посвистывание и довольное похрюкивание Рене временами прорывался забористый храп Ситри. И только Стефания с противоположного угла слабо постанывала во сне.
Она беспокойно спала почти каждую ночь – это Герман заметил с первого дня их подселения. Не ворочалась, не металась, просто хныкала, и в комнате становилось невыносимо душно. Сперва ему даже казалось, что она не спала – Герману ли не знать, как тяжело возводить вокруг себя стены, – и давала волю слезам. Но вскоре понял, что ей просто снится что-то очень плохое. Вот и сейчас серая комната окрасилась прозрачно-мятными тонами непреодолимой тоски. Доброй щемящей тоски – спящий человек не способен испытывать злость. Раньше Герман не знал, откуда могла взяться такая печаль, но теперь начинал догадываться.
Он еще долго любовался проступающими из темноты контурами ее профиля, отблескивающими на свету, сочащемся из щели в занавеске, прядями и тонкой кистью, свисающей из-под одеяла. Кровать Стефании располагалась напротив, наискосок, и, если бы Герман лежал, ему бы мешал закиданный одеждой стул Берта.
Успело рассвести. Спина уже затекла, а до подъема осталось еще около часа. Герман оделся, заботливо подоткнул свисающее у Берта одеяло – друг спал, как всегда, беззаботно раскинув руки и ноги, насколько позволял узкий матрас общаговской койки. В своей прошлой жизни Альберт привык к простору, и эта привычка перешла в жизнь новую, доставляя своему хозяину массу неудобств.
Герман старался не шуметь, и у него это даже получалось, но все же к мятному привкусу во рту добавились недоверие и страх. Обернулся – Стефания не спала. Не меняя позы, она смотрела на Германа, словно испытывала. Он выдавил подобие доброжелательной улыбки – все-таки девушка застала его врасплох – и вышел из комнаты, прихватив по пути полотенце.
Одна из любимых фразочек Рене «меньше знаешь – крепче спишь» показалась Герману спасительной соломинкой от незнакомого чувства, захлестывающего его со вчерашнего дня. Чьи-то семейные скелеты – вовсе не та информация, которую Герман жаждал получить во время обучения в УВМД. Его интересовали история с ее политическими интригами и причинно-следственными связями, но никак не то, что его соседка – возможно, чудом спасшаяся принцесса одного из самых сильных военных миров Северного сектора. И никто, кроме него, об этом даже не догадывался.
«Знание – сила, – говорил наставник Арефий, – а сила – это ответственность!»
Холодная вода немного отрезвила, Герман даже не постеснялся и засунул под кран голову, стискивая зубы, когда тонкие струи затекли за шиворот.
Была ли она в действительности Эмилией или Стефанией, неважно. Если на нее охотились, а это наверняка именно так, ведь обеих принцесс официально объявили мертвыми, значит, ей грозила опасность. Разве он не должен защитить ее?
К моменту его возвращения все еще спали. Приятная сонная тишина окутала и его, вызывая приступ зевоты. Хотелось отложить все эти думы на потом и вздремнуть еще хотя бы полчасика, но Герман не мог позволить себе такую вольность.
Стефания сидела на кровати, совсем так же, как и он некоторое время назад, подоткнув под спину подушку.
– Доброе утро, Стефания, – сказал Герман и повесил влажное полотенце на спинку стула. – Готова к зачету?
– Это я должна у тебя спросить, – отозвалась она и прикрыла зевок ладонью.
– Все будет хорошо, – уверенно сказал Герман и улыбнулся. Утро принесло с собой потерянное спокойствие. Проблемы нужно решать по мере их поступления, так что для начала – зачет по математике энергетических потоков, в народе просто МЭП.
Дамиан Эрно, принимающий зачет, недовольно постукивал ручкой по столу. Звук мерный, расслабляющий.
– Герман…
– Оставь его в покое, – вполголоса посоветовал Рене и оттащил Берта от парты за локоть. – Видишь, он впал в безумие. Зашибет и не заметит.
Герман как раз, не глядя, отбросил в сторону смятый листок с расчетами, и тот, не удержавшись, скатился на пол. Там его встретили брошенные ранее товарищи. Рене хмыкнул и пошел к столу учителя. Теперь кроме Германа в аудитории остались сидеть только три человека. Герман, Стефания и, как ни странно, Вуди Торнтон. Пухляш и позер Вуди после предательства «лучшего друга» Ролана решил взяться за ум, и у него это даже местами получалось.
Берт еще немного задержался, прежде чем сдать свою работу.
– Ты как вообще? – спросил он обеспокоенно. – Может, ну его?
Герман покачал головой, не отрываясь от чертежа. Расчетная часть обещала дать заветные баллы сверх среднего результата, необходимого для сдачи зачета, и он не мог не воспользоваться таким шансом реабилитироваться.
Учитель Эрно принял тесты Альберта и уставился на оставшихся в
