– Я не знаю, зачем вы это делаете, – заговорил он быстро, – ради чего весь этот кошмар, но вам ни за что не победить, пока мы защищаем Стефанию.
– Это уже не имеет значения.
Он сделал шаг назад, и его место вдруг занял мужчина с неприятного вида старым ожогом над левым глазом, от которого кожа некрасиво стянулась, уродуя вполне привлекательное прежде лицо. Но важно не это. Герман с первого взгляда понял, кто перед ним.
– Очередной щенок Арефия, – проскрипел Михель и усмехнулся, отчего его лицо еще больше перекосилось. – Приятно было познакомиться перед твоей смертью.
Герман не стал тратить время на пустые обмены любезностями. Он мало что успел перенять у Гротта, но самое важное, чему тот успел его обучить, это защита. Он заслонил свое сознание так плотно, как только смог, и Михель одобрительно качнул головой:
– Отлично.
И сразу за этим голову пронзила боль. Герман сцепил зубы и упал на колени. Сопротивление ни к чему не привело, он лишь причинял себе еще бо́льшие страдания. Силуэт менталиста начал расплываться, тускнеть, голоса и шум битвы отдалились. На колени закапала кровь, потекшая из носа.
– Вам, цепляющимся за правила и запреты, выбравшим судьбу пресмыкающихся трусов, никогда не понять настоящей силы, – услышал Герман. – Мы достойны повелевать. Мы! У нас есть сила, которой нечего противопоставить, и только Леннард это понял. Мы настоящая мощь! Я покажу тебе ее.
– Ты чокнутый, – пробормотал Герман, медленно поднимаясь с колен. – Помешанный на себе и своих комплексах. Что, в детстве часто обижали?
Еще Гротт сказал ему очень важную вещь: почти все менталисты – это травмированные люди, и самое слабое их место – они сами.
Михель дрогнул, и Герману хватило этой секунды, чтобы перехватить контроль. Теперь его разум доминировал, и Герман от всей души пожелал…
Сдайся.
Этот человек едва не убил Альберта, оставил чей-то труп вместо себя, у него нет жалости и, похоже, никакой морали. Он, считай, что безумен, и Герман хотел, чтобы он остановился.
Сдайся.
– А-а-а-а! Ублюдок! – взревел вдруг Михель, и Герман едва успел поставить блок, иначе его бы просто смело потоком концентрированной ментальной энергии. Где-то рядом шумел бой, слышались голоса друзей, вспыхивали огни заклинаний. Герман вдруг понял, что может отрешиться от всего этого, а на занятиях с Гроттом никогда не получалось.
– Я сражаюсь за тех, кого люблю, а ты? – жестко спросил Герман. – Ты никому не нужен, даже Леннарду. И ты это знаешь.
– Нужен! Он никто без меня!
– Или ты никто без него.
Герман бросил в Михеля плетением воздушной петли, сдавливая горло. Все-таки Герман учился, а не зацикливался на своем даре. Он сильнее, нужно просто не терять головы.
Он добавил в заклинание энергии и поймал взгляд менталиста, повторяя мысленный приказ.
Сдайся. Ты проиграл.
– Нет! Нет! – Михель закричал, становясь из пугающего грозного менталиста просто жалким. – Леннард! Леннард!
Но его покровитель не пришел на помощь, и Герман усилил напор. Михель сначала упал на колени, потом распластался на полу, тоненько хныча. Герман испытывал отвращение и немного страха, ведь тот, кто смог уничтожить чудовище, сам становится им.
Герман поднял голову, ища взглядом Стефанию. Она пыталась прорваться к Леннарду, которого защищала целая толпа отличных бойцов. Девушка яростно размахивала секирой, будто не ощущая ее веса, и Герман, мигом забыв про Михеля, устремился к ней на помощь. Они встали спина к спине, Герман прикрывал ее, а она продолжила свой путь к цели. Врагов же будто не убавлялось, а только прибывало. Герман в какой-то момент оказался лицом к Стефании и вдруг почувствовал спиной холод. И он ничего не успел бы сделать, чтобы защититься от летящего на него меча, даже повернуться и встретить смерть лицом к лицу. И Стефания обхватила Германа за пояс и силой развернула, подставляя свою спину под удар.
В глазах Стефании он увидел отражение себя.
А потом храм дрогнул. Стефанию охватило белое сияние, она стала такой холодной, что Герман почувствовал боль от ее близости. Она разжала объятия, отступила на шаг. Ее лицо застыло, глаза смотрели в никуда.
– Фанни?
Она вдруг резко выгнулась, раскинула руки, и ее ноги оторвались от пола. Сияние стало нестерпимым, Герман прикрыл слезящиеся глаза ладонью, глядя из-под козырька на парящую девушку. Из-за ее спины вышли два снежных волка и встали по обе стороны от нее, защищая. Герман не решался пошевелиться, а меж тем храм продолжало трясти. Сверху начали падать камни, рушилась крыша, колонны трескались и осыпались на пол.
– Сейчас все рухнет! – заорал Варма. – Бежим!
Герман видел его и махнул рукой. Волки предупреждающе оскалили белоснежные клыки, а потом бросились вперед. Герман отскочил в сторону, сбив с ног Ситри, но звери исчезли, не коснувшись лапами пола. Стефания начала падать, и Герман успел подхватить ее на руки.
Под грохот камнепада они побежали к выходу…
Урок 7
Власть и ответственность – это кандалы, надетые добровольно
Они еще не замерзли, и это, пожалуй, первое, о чем подумала Стефания, разлепив глаза. Холодное, но яркое солнце щекотало веки, и она инстинктивно прикрыла их ладонью.
– Эй! Эй, есть кто еще живой? Ау!
Стефания узнала раздражающе громкий голос Рене, он не давал рухнуть обратно в блаженную темноту. Она пошевелилась и почувствовала, как еще глубже погружается в мягкий ковер свежевыпавшего снега. Именно этот момент холод выбрал, чтобы добраться до нее, впиться в тело под одеждой, обжечь лицо.
Кто-то навис над ней и, схватив за воротник куртки, потянул вверх.
– Ребят, я нашел принцессу! – оповестил Варма и отпустил воротник. Стефания пошатнулась, ощутив внезапный приступ слабости, и Вильям снова схватил ее, придерживая. – Жить будешь? Посмотри на меня. На меня!
– Герман… Где Герман? – Язык распух и едва ворочался. Отвратительная беспомощность никак не желала отпускать. Стефания вцепилась в плечо Вильяма и старательно перебирала ногами, сапоги вязли в снегу, как в трясине.
– В порядке, не волнуйся. Вон он, наш герой. Эй, Герман!
Стефания разлепила тяжелые веки и увидела его, спешащего к ним с другой стороны. На Германе не было лица, но гораздо сильнее Стефанию встревожил его взгляд, потухший и какой-то отстраненный.
– Хорошо, – выдохнул он и вяло улыбнулся. – Ты в порядке?
Стефания кивнула.
– А ты? С тобой все хорошо?
– Потом поболтаете, – прервал их Вильям. – Давайте греться, пока не околели.
Стефания увидела костер, который разводила Ситри. Пламя было самым обычным, немагическим, пахло наскоро подсушенными дровами и дымом. И теплом.
– Кого еще нет? – спросил Рене. Он только что вернулся с разведки, и Стефания, подняв голову, увидела, что храма на холме больше нет. Все, что от него осталось, это груда камней и торчащие из земли остатки стен. Храм походил на гнилой зуб с неровными краями, темный, больной и ненужный.
– Я, Ситри и
