На улице бросил взгляд на владения Халиловых. Неплохо устроились! Просторный деревянный дом, небольшое поле, на котором фырчал трубой роботрактор – шасси и двигатель уже местные, процессор и датчики земные.
Такие здесь у каждого рачительного крестьянина в заводе, а кто дело только начинает – общинный за малую мзду в аренду берет.
Я тихонько вздохнул. «Терпкая грусть – очень русский порок», особенно если «грусть без какой-нибудь ясной причины»[2]. Из головы не шли слова ротмистра и философствования швейцарца.
Где он – мой предел возможного? И когда я шагнул за черту?
Скрывшись из Столицы под чужим именем? Раньше, избрав службу, на которой невозможно остаться чистеньким? Или отказавшись бороться и объявив то чувство, что некогда испытывал, мертворожденным? Разучившись радоваться?
Ответь, Господи!
Впрочем, Небо не спешило – быть может, сказало достаточно. А может, все дело в том, что я перестал ждать от него ответа…
С крыльца бодрым аллюром скатился Харитон Семенович. Махнул рукой: мол, пойдем.
Пошли. Молча.
– Мне не нравится план, – заметил он уже за воротами базы.
– Из разряда «нищие не выбирают», – ответил, ныряя за неприметную дверцу во внутреннем периметре.
– Скандал…
– Будет так и так. Подобьют? Значит, так судило Провидение. Нам нужна информация. Нужно понимание обстановки, – ступеньки из пластали будто стонали под подошвами.
Я привычно врал. На понимание надежды не имелось. Слишком чуждым представлялось то, что нависло с краю окоема.
В ангаре ждал престарелый десантный бот в черном космическом камуфляже. Ждали и двадцать казаков.
Разведка. Будем надеяться – не боем.
…Ненавижу бронескафандры. Умом понимаю – не глупцы ладили, все продумано. Но как вспомню, что в вакууме или токсичной среде эта штуковина легко и непринужденно рубит подстреленные руки-ноги владельцу ради сохранения герметичности – сразу фобия режется.
Зудит, паскуда.
До того тихо постанывавшие движки взвыли – мы подходили к точке высадки. Я глянул на обзорник. Внизу тьма непроглядная. Не поверишь, что под нами город, вернее, поселок на три тысячи жителей – корпораты тут зерно растили.
Но приборы не ошибаются, а пилоты с навигаторами, хотя и известные безумцы, к малым ошибкам не склонны. Уж если лажают – то фатально. Сам такой, по первой специальности.
– Господа мои, внимание на визоры! – План бойцам не озвучивали до последнего момента, так еще на базе условились. Настоящих буйных мало, не поймут.
– Работаем у самой стены Структуры. Поэтому действуем быстро и четко. Задача: получить общее представление о происходящем, собрать любую возможную информацию и уйти. Спокойно и без лишнего шума. Приоритетные цели выделены на карте. Если что – не церемонимся. Недосуг. Вопросы?
Вопросов не было, и слава богу – ответов чрезвычайно не хватало.
Тревожное молчание нарушил Халилов.
– Друг мой, это идиотская затея. Мне она определенно по душе!.. – восхитился есаул.
Раздались неловкие смешки со всех сторон.
Молодец, отреагировал, как репетировали. Неприятно вертеть чужими эмоциями. Но не делать этого нельзя.
– А если это действительно Первый Контакт? – спросил казак Трифонов. – Шанс узнать соседей по Вселенной?
– Если Контакт – ответят. Должны понимать, что мы разумные существа, которые не могут не попытаться выяснить, что стряслось с их единородцами. С моей точки зрения, нынешняя обстановка выглядит как вторжение. Война нам не нужна, но с Империей не говорят с позиции силы – пусть зарубят себе на носу, если таковой у них имеется.
– Даже если они строят такие надолбы? – усомнился Халилов. – Знаете ли, масштаб не тот… Гулливер и лилипуты. Возможен ли такой спор для Империи?
– Тем более, – отрезал я. – Мы – не лилипуты. Единственное, что невозможно – признать себя таковыми и сдаться. Остальное – выдержим.
Мне бы хоть каплю той профессиональной убежденности, с которой я пудрил мозги!
Но люди, кажется, прониклись. Успокоились. И этого достаточно – как сие ни прискорбно. «Ты сам-то хоть во что-нибудь веришь?» – спросил я себя.
Отвечать не стал. На Страшном суде еще отвечу. И за это, и за все остальное.
Поднял страховочный фиксатор, зашел в кабину. «Надолба», она же Структура, приблизилась, затмила собой весь горизонт.
Как будто скребущая нижние орбиты и в то же время до ужаса приземистая, вблизи она казалась глыбой выветренного песчаника, испещренной ведущими внутрь ходами. Металлических строителей, которых я заметил с утра, ни следа. Ну и славно.
– Радио сдохло на подлете, – констатировал пилот. – Есть связь по лучу со спутником.
– Запросите наличие на орбите кораблей и спутников Пятерки.
– Есть. Отвечают – на месте, но отключены.
– Датчики работают?
– Так точно. Засечек от живых объектов нет.
– Продолжать сканирование.
…Чувствовал я себя кретином. Посвети еще прожектором, чтобы точно не промахнулись! Светить не стали, но из матюгальника поорали, есть грех.
Хоть бы что!
– Начинаем.
…Рухнул бот коршуном на окраину, опустить рампу. Забрало прозрачное – задвинуть, рвануть карабин из крепления.
Одним прыжком вниз спуститься, на колене замереть, выход остальным прикрывая.
Кашель двигателей – бот взмыл в воздух, спеша доставить вторую группу на северную окраину.
С руки Трифонова сорвался дрон, исчез в темноте, заглядывая в окна. Пока мы занимали позиции у края ровной площадки – вернулся.
Я застыл в ожидании видеопотока на визор. Потом вспомнил о проблемах со связью, чертыхнулся. Глянул на оператора. Тот покачал головой.
Пусто.
– Пошел! – командую.
Казаки не разочаровали. Можно выдохнуть – очень уж меня беспокоил выход в поле с компанией необстрелянных иррегулярных. Конечно, двое из тех, что с нами, – недавние поселенцы, из Солнечной присланы, бывшие спецназовцы, повоевать приходилось. Но все же…
Тем более этих я сплавил во вторую группу. Сам я, мягко говоря, не вояка, но бойцов от паники удержу, коли что случится.
Наверное.
Идем, значит. Почти рутина. По противоположной стороне улицы
