Но на практике сослагательного наклонения, как известно, не существует. Дело сделано, дороги назад нет. Вот и прекрасно, – думал я, все крепче прижимаясь затылком к дереву, впиваясь пальцами в его кору, в точности, как принцесса в мою руку, лишь бы не испугаться: «Что я наделал?» – и не завопить: «Я передумал, давай все назад!»
Я, конечно, не завопил. А только улыбнулся, представив, как это могло бы выглядеть: попросил, испугался грядущих перемен, все отменил, немного подумал, решил, что это не дело, снова попросил, опять испугался, отменил, подумал – и так до бесконечности. Вернее, до тех пор, пока Темная Сторона не скажет человеческим голосом: «Как же ты меня задрал, робкий, унылый засранец!» Это, безусловно, была бы новая страница в истории Истинной магии. Но, пожалуй, обойдемся без таких новых страниц.
– Иди сюда, – позвал я принцессу. – Хорошего понемножку, пора возвращаться домой.
Она рванула ко мне с такой скоростью, что я исполнился сострадания: не хотел бы, чтобы хоть кто-нибудь в Мире был мне настолько нужен, как этой бедной девчонке я. Никто не должен быть необходим человеку, как воздух, особенно если он при этом – вовсе не воздух, а просто другой человек.
«Ну так отпусти ее прямо сейчас, – сердито сказал себе я. – Попроси у Темной Стороны, чтобы юная леди избавилась от необходимости за тебя цепляться. И не прикидывайся, что эта идея не приходила тебе в голову. Еще как приходила, но ты почему-то ее игнорировал. Зачем тебе эта девчонка? Не надоело еще быть связанным по рукам и ногам? И кстати, что она будет делать, если с тобой в ближайшее время случится какая-нибудь пакость? Об этом ты подумал, или как всегда?»
Я внимательно выслушал собственный внутренний монолог и даже согласился с ним по всем пунктам, но вслух попросил только вернуть нас с принцессой туда, откуда пришли.
* * *– Ты случайно не знаешь, какое заклятие выглядит на Темной Стороне как стая голубых бабочек, летающих на небольшой дистанции от объекта примерно на уровне живота? – спросил я.
Сэр Шурф, только что казавшийся совершенно довольным жизнью, как и положено человеку, в кои-то веки забившему на дела и проспавшему весь день после увлекательного приключения, предсказуемо помрачнел.
– Понятия не имею, – сказал он. – Вряд ли я могу считаться таким уж искушенным знатоком в этой области. А «объект» – это, как я понимаю, ты сам?
– По ощущениям, они были совершенно не опасные, – поспешно заверил его я. – Ну и потом, я все равно их прогнал. И попросил, чтобы обошлось без последствий, если от этих грешных бабочек все-таки был какой-то вред.
– А спросить, откуда они взялись и что означают, не догадался?
– Еще как догадался! – похвастался я. И честно добавил: – Но, к сожалению, всего пару минут назад. И сразу, не откладывая, спросил – тебя.
– Ну ты даешь, – вздохнул мой друг. – Как будто первый раз на Темной Стороне оказался. И так растерялся на радостях, что забыл о самых простых вещах.
– Примерно так и было. Я не просто растерялся, я натурально офонарел, когда там внезапно объявилась юная леди Тапута. Хотя я просил ее просто спокойно четверть часа посидеть в комнате и подождать.
– Она прошла на Темную Сторону? Без твоей помощи?
– То-то и оно. Причем сама не поняла, как это случилось. Просто захотела оказаться рядом со мной и оказалась. Рассказываю сейчас и сам себе не верю. Тем не менее, было именно так.
– Это и правда невероятно. Я рад за юную леди, как за всякого нового избранника Темной Стороны, но…
– Вот именно. Так много «но», что волосы дыбом. Как-то слишком уж впрок пошла ей моя кровь.
– Я читал, что дочери Красной пустыни – просто овеществленные сновидения тамошних духов. Если это правда, удивляться особо нечему: сновидения очень легко трансформируются от любого магического воздействия, а твоя кровь это все-таки твоя кровь.
– Дырку над тобой в небе, ты и об этом читал? Но где?!
– В Незримой Библиотеке[24], – усмехнулся мой друг. – Иногда она любезно мерещится мне в одном из подземелий Холоми. Так что, сам понимаешь, за достоверность сведений ручаться не могу. Наваждения – дело хорошее, пока ими бескорыстно наслаждаешься, но не стоит целиком им доверять. Однако таинственная природа как самой Незримой Библиотеки, так и дочерей Красной пустыни интересует меня сейчас несколько меньше, чем тот факт, что ты ходил на Темную Сторону и обнаружил на себе каких-то подозрительных бабочек.
– Хвала Магистрам, не на себе, а просто рядом. И теперь погибаю от любопытства: что это было вообще?
– Погибать по столь пустяковой причине, как говорят шиншийцы, плохая, недостойная судьба, – совершенно серьезно заметил мой друг.
– Разузнаешь, что означают эти голубые бабочки? На тебя вся надежда. В отличие от Темной Стороны ты изъясняешься словами, а не смутными образами. А я, по счастливому совпадению, обычно понимаю человеческие слова.
– Если в Мире есть хоть какая-то информация по этой теме, я ее получу, – пообещал Шурф. С такой характерной для него проникновенной интонацией, означающей: «Узнаю, что бабочки были смертельно опасны – голову оторву».
* * *– Ну, как тебе без меня сиделось? – спросил я принцессу, которую безжалостно покинул почти на два часа.
– Нормально, – мрачно ответила она, откладывая в сторону «Веселую магию для будущих послушников», которую я ей выдал и велел зубрить. Помолчав, добавила: – Только настроение как-то не очень. Чем дольше тебя нет, тем оно хуже. Но это можно терпеть, особенно, если заниматься чем-нибудь интересным. Щель между Мирами явно не подходит, какие неведомые сокровища ни придумывай, зато книжка – вполне.
– Да, – кивнул я. – Заниматься интересным делом – лучший в мире способ справиться с чем угодно невыносимым, это факт.
– Знаешь, что очень-очень плохо? – вдруг спросила принцесса. – Обратно на службу к великому халифу Кутай Ан-Аруме меня скорее всего уже не возьмут.
– Это еще почему? С чего ты взяла?
– С того, что когда ты ушел мы с великим халифом разговаривали. И все это время между нами стояли девчонки из ближней свиты, аж в два ряда. Понимаешь, что это значит? Великий халиф Кутай Ан-Арума чувствует себя рядом со мной, как с кем-нибудь чужим. Я стала совсем другая, не такая как раньше. И когда не держусь за тебя, чувствую пустоту. Я с этим, конечно, справлюсь. Уже прямо сейчас справляюсь, сам видишь, сколько без тебя просидела. Но о службе в ближней свите великого халифа с таким настроением можно забыть.
– Понимаю, – кивнул я. – Для тебя это очень плохо?
– Случаются с людьми вещи и похуже, – сдержанно сказала принцесса. И, помолчав, добавила: – Но, честно говоря, таких вещей очень мало. Хуже – это только если бы папа умер. Или я сама.
