Ник отдернул руку: он хотел потрогать одну из статуй.
– Ладно, ладно. Так что нам делать?
– Пусть решит Аджай, – сказал Уилл.
У Аджая ушло на это тридцать секунд. Он обошел помещение, по очереди заглядывая во все ниши. Потом обошел во второй раз, дотрагиваясь до определенных частей каждой статуи и не обращая внимания на урны. Через несколько мгновений после того, как он коснулся последней статуи, раздался скрежет по периметру и весь пол начал мерно, плавно опускаться.
– Откуда ты знал, что нужно делать? – спросил Ник у Аджая.
– Это было совершенно очевидно, – ответил Аджай.
– Не мне.
– Я бы объяснил, старина, – сказал Аджай, – но боюсь, тебе это покажется очень скучным.
– У вас у всех их ДНК, – сказал Джерико. – Он берет знания у них.
Они опустились ниже уровня пола, и стены превратились в кольцо из черного гладкого камня; свет шел только сверху, из атриума. Все невольно собрались в центре пола, озираясь по сторонам. Становилось все темнее; Ник достал фонарик, включил его, высоко поднял и держал.
– Помните, такой же лифт был в Кахокии? – сказала Элиза.
– Из собора на кладбище, – согласился Ник. – Хорошие были времена.
– Тот лифт был развалиной, – сказал Уилл. – Этот другой.
– Кажется, в перерыве они усовершенствовали свою технологию, – заметил Аджай.
– Да, спуск очень плавный, – подтвердил Ник. – Надеюсь, мы едем куда надо.
– Думаю, можно на это рассчитывать, – сказал Уилл. – Он движется только в одну сторону.
– Не обязательно, – возразил Ник. – Наверное, он и возвращаться умеет.
Аджай вздохнул и посмотрел вверх, на удаляющийся атриум, который уже почти исчез из виду.
– Еще примерно пятьдесят футов, – сказал он.
– Приготовьтесь, – сказал Уилл.
Скорость лифта начала снижаться. Они продолжали спускаться, и с одной стороны появился свет; он исходил из отверстия в круглой каменной стене.
Все повернулись в ту сторону.
Шестнадцать
Житейская заповедь Уилла № 16: Когда дойдешь до конца веревки, не зависай
Лифт неслышно остановился. Мгновение никто не двигался. В высоком и широком проеме перед собой они видели коридор из гладкого черного камня, не менее тридцати футов в высоту и десяти в ширину. Впереди, совсем близко, коридор поворачивал, и из-за угла сочился ровный, неяркий бледно-голубой свет. Уилл почувствовал приток свежего воздуха, прохладного и слегка влажного. Было так тихо, что он слышал удары своего сердца.
– Иди первым, – сказал Джерико.
Уилл осторожно ступил на мраморный пол коридора, и остальные пошли за ним.
Ник повернулся к лифту и поднял руку.
– Стой тут, – твердо сказал он.
– Держи фонарик за спиной, – попросил Аджай. – Без него я больше вижу.
Аджай без понуканий прошел вперед и неторопливо, осторожно пошел по коридору, держась рукой за стену. Сразу за ним шли Уилл и Элиза. Аджай достиг поворота и направился дальше.
Элиза поглядела на Уилла.
«Может, постараемся увидеть, что впереди? Ты можешь использовать Сеть, я – эхолокацию».
Прежде чем Уилл смог ответить, у обоих в сознании прозвучал голос Аджая:
«Будет лучше, если сейчас вы позволите мне разобраться с этим, – передал Аджай. – И да, сейчас я могу слышать вас обоих».
Уилл и Элиза переглянулись.
– Он меняется быстрее всех нас, – прошептала Элиза. – Тебя это не тревожит?
Уилл поднес палец к губам, но кивнул.
В головах у них продолжал звучать голос Аджая:
«Задним числом я думаю, что в этом Небытии что-то вело нас сюда с момента прибытия. То, как открывались пред нами дороги, как менялась местность, побуждая нас двигаться в определенном направлении. Как будто нас вело само окружение – и до сих пор ведет. Нет ли у вас на этот счет теорий?»
Уилл ненадолго задумался, прежде чем ответить:
«У меня только одно предположение».
«Чрезвычайно любопытно его услышать».
«Дейв».
«Интересно. Думаю, очень скоро мы узнаем, прав ли ты».
Уилл смотрел, как Аджай ведет рукой по стене, легко царапая ее ногтями. Они шли как будто очень долго, прежде чем Аджай «заговорил» снова:
«Этот свет исходит из большого и довольно странного источника в большом помещении в конце этого прохода. Я не определяю присутствие кого-нибудь из Творцов и вообще чего-либо враждебного – по крайней мере сейчас».
«Приятно знать», – ответил Уилл.
«И можете сказать Нику, чтобы он оставил фонарик здесь, в проходе. Там, куда мы идем, он нам не понадобится».
Уилл повернулся к Нику и знаком попросил оставить фонарик. Ник бросил фонарик за угол, и все поняли: сияние стало таким ярким, что позволяет все видеть без других источников света.
Уилл переглянулся с Джерико и Ником и понял, что они готовятся к бою.
Изгибающийся проход снова стал прямым и через тридцать шагов закончился в помещении, о котором говорил Аджай.
Помещение было вырублено в том же самом черном камне или отделано им, грубо обтесанное и круглое, с высоким потолком и стенами. Посреди него, в шести футах над полом, без всякой видимой опоры висел источник голубоватого сияния – огромный светло-голубой драгоценный камень с множеством граней, как будто обработанный искусным ювелиром. Камень был не менее двенадцати футов высотой и вдвое меньше шириной. От него исходил постоянный свет, достаточно яркий, чтобы они начали отбрасывать тени.
Через несколько мгновений все заслонили глаза. Свет был необычным. Он не просто заполнял окружающий воздух; он почти обладал текстурой, а если смотреть прямо в центр камня, яркость свечения почти ослепляла.
Несмотря на это, Уилл чувствовал в этом свете какое-то другое качество, нечто знакомое и успокаивающее, но и немного страшное. Чувство это у него очень давно не возникало.
– Что это? – спросила Элиза.
– Может быть, какой-то источник энергии, – предположил Джерико.
– Или тайное устройство, которому поклоняются Творцы, – сказал Ник. – Их главная священная неведомая хрень.
– Нет, не то, – сказал Уилл.
И полез в рюкзак за тем, что ему не было нужно с самого появления в Небытии, – за темными очками. Он надел очки и теперь мог смотреть прямо на камень. Стекла очков уменьшили интенсивность свечения и позволили ему увидеть то, что было у них под самым носом.
– Это тюрьма, – сказал он. – И в ней Дейв.
Внутри драгоценного камня в полном ангельском бело-золотом доспехе, с распростертыми крыльями, с мечом, наполовину извлеченным из ножен на поясе, висел Дейв. Его изображение дробилось и множилось в бесчисленных гранях камня, но Уилл все равно разглядел застывшее на его лице выражение ярости, как будто на Дейва внезапно напали и в мгновение ока заключили в это необычное вместилище. Он был бледнее, чем помнил Уилл, и шрамы на лице выделялись отчетливее, как у восковой фигуры в музее.
Аджай и Ник тоже достали темные очки и посмотрели на камень.
– Не может быть, – сказал Ник. – Это и есть Дейв?
– Это объясняет, почему ты не получал от него вестей, – сказал Джерико.
– Должно быть, это произошло сразу после нашего с ним разговора, – сказала Элиза. – Помнишь, он сказал, что они идут за ним?
– Да, – сказал Уилл.
– Чувак, ты нам не говорил, что Дейв – хренов ангел, – сказал Ник.
– Не знаю, ангел ли он, – ответил Уилл. – Он предпочитает слово «Путник»; он говорил, что так они называют друг друга.
– Как он
