Знает.
И вообще, лучше прислушаться, чем все потерять.
* * *Забегая вперед: Магдалене удалось достать все перечисленное еще до вечера.
Готовиться она начала загодя. Перевязала веник, надела рубаху на голое тело, предупредила всех постояльцев, вызубрила заговор и принялась расчесывать волосы. За этим спектаклем наблюдала соседка из дома напротив. Есть такие люди – хлебом не корми, дай заглянуть к соседу за пазуху, вот и госпожа Нотис смотрела с интересом.
А уж когда Магдалена при свете свечи с веником в руке принялась обходить дом…
Госпожа Эмилия Нотис смотрела так внимательно, что даже не заметила, как уголек стрельнул из зажженного камина.
Прокатился по медному листу и упал на заботливо подстеленный половичок.
Охнула она, только когда дым почувствовала.
Потушить-то успела, да пол прожгла начисто, до дыры, половик сожгла, руки ошпарила, несколько кувшинов разбила, платье тоже прожгла…
Так что на следующий день все Магдалене и высказала. Мол, так и так, из-за тебя…
И после этого Магдалене окончательно поплохело.
Старуха ей что обещала?
Что зло уйдет к тому, кто еще больше ее нагрешил! Вот, получается, она его и вымела к старой сплетнице и гадюке Нотис!
Женщина была в таком шоке, что даже отругиваться не стала. Куда уж там!
Госпожа Эмилия удалилась, полностью удовлетворенная собой и жизнью, как же! Она ж отчитала эту нахалку, которая смеет на людях зарабатывать! Вот у нее дом маленький, а будь у нее домик побольше, она б точно дело лучше поставила!
А Магдалена, избавившись от собеседницы, «по секрету» рассказала всем соседям по улице и о старухе, и о том, как та собрала черноту со всего дома.
А еще…
Главное – о том, как черноту вымести.
И звучало это чрезвычайно убедительно. А с чего еще у Эмилии Нотис дом-то загорелся? Точно, к ней пошло! Куда ж еще-то?
Такого спроса на полынь с крапивой на рынке давно не было. А за слова Магдалене заплатили, и не раз, внакладе женщина не осталась. Так что старуху еще долго добрым словом вспоминала.
Вот ведь, и зло может во благо пойти! Не обсчитала б она старую ведунью, та не разгневалась бы, и жить Магдалене с чернотой. Плохо жить, тяжко, тоскливо…
А сейчас куда как легче! И денежку заплатили за заговор, и жильцы валом валят… жить да радоваться!
Но обсчитывать постояльцев она еще до-олго не решалась.
А вдруг вернется? А вдруг не все вымела?
Страшновато…
* * *Алаис о Магдалене не вспоминала вовсе. Вот еще…
Напугала тетку, выбила свои деньги, даже с верхом, и отправилась восвояси. Магдалена-то – пес с ней, было и прошло, а вот как, не привлекая внимания, по дороге из пункта «А» в пункт «Б» превратиться из старухи в молодого парня?
Хотя пару мест она приглядела. Очень удачных. Между городской стеной с одной стороны, мусорной кучей с другой и кустом с третьей. Зашла бабка и зашла, а может, и не бабка, и даже не зашла… бывает!
Выглядело это так.
Мужскую одежду она заранее нацепила под старушечью, так что в нужный момент зашла за мусорную кучу, там распрямилась и сняла юбку, которую тут же засунула в сумку.
Все. Была старуха, стал старик.
Волосы она подрезала постепенно, по одной пряди, сжигая их в камине. Но осторожно, чтобы запаха сильного не было. Тщательно проветривая комнату, убирая малейшие следы…
Пару «седых» прядей она оставила, пришила к косынке, которую теперь и сняла. И тоже сунула в сумку. И осталась с рыжим хвостом чуть ниже лопаток.
Здесь так ходят.
Посох летит в кучу мусора, гарола извлекается из мешка и вешается за спину. И остается последний штрих – лицо. Заранее намоченной косынкой пройтись по лицу, стирая морщины. Раз, второй, третий, быстрый взгляд в зеркальце. Вытереть в уголках глаз, на висках, на шее, стереть сажу с выкрашенных в рыжий цвет бровей и ресниц…
Вывернуть плащ наизнанку. Был темно-грязно-синий, стал черный, но с синей подкладкой. На руки – новшество, перчатки без пальцев. Сама лично сделала. Купила у старьевщика кожаные перчатки, нашила на них медные бляшки, обрезала пальцы…
Чего уж, силы нет, так хитрость будет!
Если правильно ударить кулаком в такой перчатке, есть возможность лишить врага глаза. Или нанести ему несколько болезненных порезов. А лицо – место сложное, любые повреждения на лице обильно кровоточат, лишая человека уверенности.
Пальцы!
Убрать полотенцем следы грима с пальцев.
Все?
С Богом!
Можно с Арденом, но она на любого согласна.
Описывается преображение долго, а на деле…
За те десять минут, которые потребовались Алаис, никто и не заглянул за мусорную кучу. Зашла бабка, вышел парень – и пошел по городу, закинув за плечо гаролу, к которой для удобства был привязан крепкий шнур.
Идти было сложновато.
Женщины ходят грациозно, раскачивают бедрами, привлекая внимание к определенной части тела, ноги ставят достаточно близко. А у мужчин нет вихляний бедрами, если это не мужчины определенного сорта. Движения мужчин более линейные и размашистые, прямые и четкие.
А если рассматривать человеческое тело как маятник, мужчины, шагая широко, больше раскачивают его плечами и руками, для равновесия. Вправо-влево.
А женщины за счет движения бедер и коротких шагов качают его же вверх-вниз. Алаис приходилось тщательно следить за своей походкой, и это ее еще спасал опыт жизни в джинсах. Местные женщины штанов не носили, а если носили, то выглядели в них… неестественно. Она же шла типичной «моряцкой» походкой, слегка утрируя раскачивания, но это никого не удивляло.
Гарола отвлекала на себя внимание, широкий плащ помогал скрывать часть движений, как и мешковатые штаны с рубахой. Так что до нового жилья Алаис добралась без происшествий.
Глава 10
В новом жилище на Алаис посмотрели без интереса.
– А, ты, что ли… бабкин внучек?
– Я.
– А звать как?
– Алекс.
На стойку перед Алаис лег здоровущий ключ размером с ладонь.
– Комната третья по коридору.
– Благодарствую.
Алаис развернулась спиной и уже собралась уходить, как…
– Слышь, парень, а игрушка у тебя для красоты?
– Для игры, – отозвалась Алаис. – А чего?
– Сыграй чего хорошего? Цельный день сижу, скучаю…
Алаис на миг задумалась.
Проверка?
Очень может быть, что проверка. Но тогда отказываться нельзя, никак нельзя…
Гарола сама скользнула в руки. Она устала лежать в лавке старьевщика, она соскучилась по теплу человеческих ладоней, и сейчас дерево доверчиво, словно котенок, льнуло к пальцам. Цеплялось струнами за подушечки, уютно устраивалось в изгибе тела…
– Только, дяденька…
– Какой я тебе дяденька? Говори – господин Агилар.
– Хорошо, господин Агилар. Только коли не понравится, не бейте, ладно?
– А что так сразу-то?
– Да я не так чтобы очень опытен. Сам сочиняю, сам пою…
– Ну-ну…
И Алаис, мысленно благословив Владимира Высоцкого, коснулась струн.
– Баллада о любви. Когда вода всемирного потопа…
Отзвучали последние строки, Алаис красиво завершила дело аккордом и взглянула на хозяина. Тот сидел, полуприкрыв глаза.
– Красиво. Непривычно, но красиво. А еще что-нибудь знаешь?
– Знаю, господин Агилар.
– Такое же?
– Да разное… Еще сказки знаю, чуток
