стихи складываю…

– Откуда так?

– Батяня научил. Он мастером был, хоть на гароле, хоть на флейте, хоть в барабан постучать, а меня Арден не сподобил. Так, струны чуток дергаю…

– А еще что-нибудь спой?

Алаис было не жалко. «Катюша» вполне подошла для современных условий. Разве что пограничье поменяли на заставу, а так все один в один. И цвет яблонь, и девушка.

Господин Агилар слушал серьезно.

– А баллады еще знаешь ли?

– Знаю. Но исполнять долго.

Аргумент был принят.

– Надолго ты к нам?

– Бабушка сказала – дней на десять. Потом или дядька смягчится, или мне где местечко найдут…

– Не хочешь пока у меня в трактире подработать? Серебрушку за вечер я тебе заплачу, не обижу, ну и что сверх накидают – твое будет.

Алаис подумала. Вообще, условия были неплохие – на первый взгляд. Но!

– Вечер – это с какого часа и по какой?

– Указом короля кабаки в полночь закрываются, так что… с восьми до первых петухов.

– Я постоянно должен что-то играть?

– Да нет. Но скучать люди не должны. Сыграешь чего, передохнешь, потом опять за дело…

– А если кому песня не понравится? Кто меня у толпы отбивать будет?

– Вышибала у меня есть. Шепну словечко, но ты и сам не плошай. Квартал здесь не самый тихий, всякое бывает.

Алаис кивнула.

– День можем попробовать, если подойдем друг другу – дольше поработаю. По рукам?

– Этот вечер?

– Да.

– По рукам.

Рука Алаис утонула в руке мужчины. Господин Агилар засопел, перевернул ладонь Алаис тыльной стороной вниз и вгляделся в тонкую кожицу.

– Ишь ты, руки у тебя какие…

– Отец говорил – у всех музыкантов руки изящные, если они тренируются с детства.

– И маленькие потому?

– Я же еще расту!!! – возмутилась Алаис насколько могла искренне. – Да и батя из благородных был!

– Ишь ты… из благородных?

– Говорил – незаконный сын барона! Мож, и сбрехнул, только у него тоже ручки маленькие были, что у девки.

– Ну-ну… Иди тогда, отдыхай. Поесть в комнату принести?

– Если не в тягость.

– Служанке скажу.

– Благодарю.

На стойку легли деньги за десять дней, не считая оставленного «бабушкой» задатка.

– Если подольше задержаться придется, еще добавлю.

Господин Агилар посмотрел, сгреб деньги, вытащил из горсти одну серебряную монету и протянул Алаис.

– На…

– Вперед денег не беру.

– Ишь ты…

Но в голосе мужчины слышалось уважение. Алаис пошла по лестнице наверх, слыша, как мужчина призывает служанку, и на ходу перебирая песни, которые хранились в ее памяти. Выходило много. Сколько она всего перевела, пока тряслась в карете от Карнавона до столицы? Много, очень много. Да и чем еще было заниматься в пути, как не вспоминать, рифмовать, переделывать?

Надо посмотреть, подумать… может, «Конька-Горбунка» им сбацать под бряканье? Или сказки Пуш-кина?

Самая та аудитория.

А привыкать надо, еще как надо! Лучше потренироваться здесь и сейчас, чем спалиться там и потом.

* * *

Вечером Алаис, не без трепета душевного, переступила порог маленького трактира «Посох и свинья». Огляделась из-под ресниц.

Неплохо, очень неплохо.

Трактирчик не из тех, что только для чистой публики, но и не полное дно, где на стол облокачиваться опасно, потому как прилипнешь.

В одном углу – стойка, весьма похожая на современные, только за ней не батарея бутылок, а несколько бочек. Разумно, стекло здесь недешево. Одна драка – и годовая прибыль перейдет в убытки. Может, и есть тут бутылки, но спрятаны получше. А глиняные кувшины – товар дешевый. Хоть десятками закупай.

В другом углу – камин. Здоровущий такой, быка зажарить можно. И судя по вертелу и потекам жира, он используется и для готовки.

Столы нельзя назвать чистыми, но видно, что протирают их хотя бы раз в два дня. На стенах, которые не мешало бы побелить, развешаны косы лука и пучки каких-то трав.

Есть стулья, есть скамейки, столы делятся на две категории – для компаний, большие, на шесть-восемь человек, и для двоих. Там, где для компаний, стоят скамьи, а вот «камерные» столики оборудованы стульями.

Полы посыпаны свежей соломой. Действительно свежей, без объедков.

Неплохо, весьма неплохо.

Народу было уже достаточно, так что Алаис прошла к стойке. Подумала, вспрыгнула и устроилась на уголке, благо сколочено было на совесть.

На нее тут же уставились десятки блестящих глаз.

Стало страшно, но только на миг. Потом Алаис улыбнулась привычной улыбкой.

– Чего спеть? Повеселее, подлиннее? Принимаю заказы…

– Давай что-нибудь подлиннее. И подушевнее, – распорядился голос из угла.

Других заказов не последовало, и пальцы легли на струны. Не подведете, Александр Сергеевич?

– Царь с царицею простился, в путь-дорогу снарядился…

Сказка о мертвой царевне пошла весьма душевно. Слушатели искренне переживали, несколько раз обматерили мачеху, посочувствовали королевичу Елисею, а когда царевна все же отравилась яблоком, ахнул весь трактир.

Даже трактирщик не перебивал, даже девица, которая разносила пиво, старалась делать это потише. Голос у Алаис был не очень громкий, но звонкий и сильный, он разносился по залу, достигая самых дальних углов.

Мелкие ляпы с рифмой слушатели ей простили. Бывает, что сказать? В размер она более-менее попадала, гаролой себе подыгрывала, отмечая то особо драматические, то лирические моменты, история интересная, да и вообще – тут больше принят белый стих.

Но все кончается, закончилась и сказка.

– Тут и сказке конец, а кто слушал – молодец, – закончила Алаис. И еще раз перебрала пальцами струны.

В трактире повисла тишина.

Исполнительница приготовилась нырять за стойку, но оказалось, что все не так плохо.

Не принято в этом мире было аплодировать. Поэтому окончание сказки приветствовали восторженным ревом, а к ногам музыканта полетели монеты.

Прежде чем Алаис поняла, что с ними делать, служанка принялась собирать доход, который потом и положила на стойку. Может, и утаила пару монеток – что ж, Алаис из-за этого свариться не станет. Поползай-ка по полу, среди соломы…

– А что покороче есть? А то заслушались, аж в горле пересохло!

Алаис выделила взглядом сказавшего. Молодой наемник улыбался так дружелюбно, что хотелось улыбнуться ему в ответ. Но – нельзя.

Она сейчас не девушка, да и время тут не толерантное. За такие улыбочки могут и в челюсть двинуть.

– Для вас, господин… и для нашего гостеприимного хозяина, который позволил мне здесь поработать… Губит людей не пиво, губит людей вода!

Трактирщик одобрительно кивнул, и Алаис прошлась по струнам. Лихо, с перебором.

– В жизни давно я понял…

Песню пришлось исполнять четыре раза. Последний – «на бис» и всем трактиром. Под стук пивных кружек. Эх, великая сила искусства.

Трактирщик расщедрился настолько, что толкнул кружку пива и к Алаис.

– Промочи горло, паренек, потом продолжишь.

Гости ответили разочарованным «у-у-у-у-у», но как-то не всерьез. Все поняли, что вечер будет интересным, а раз так, можно и дать парню чуток передох-нуть. До полуночи еще много времени.

* * *

После полуночи господин Агилар выпроводил последнюю компанию. Трое мужчин, по виду типичные подмастерья, нехотя расходились, горланя от всей души:

– Губит людей не пиво! Губит людей вода!

Алаис подумала, что песня станет хитом сезона. Жаль, что авторских отчислений тут не предусмотрено.

С другой стороны, вряд ли Леонид Дербенев писал ее ради наживы. Ради удовольствия – безусловно. Чтобы пошутить, посмеяться, чтобы что-то донести миру. Писал, потому что

Вы читаете Голос рода
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату