Джеб заканчивает рисовать футболку на левой груди, и его рука начинает дрожать.
– Джеб, – шепотом произношу я. – Сидя в лечебнице, я впускала в себя безумие и встречалась лицом к лицу со своими страхами. Но я никогда не забывала тебя. Нас. Пожалуйста, дай понять, что ты тоже об этом помнишь.
Он пристально смотрит на меня. Мое тело изнывает от тоски – так знаком этот взгляд из прошлого.
Палитра и кисть падают на пол, когда Джеб обхватывает ладонями мое лицо, стараясь не размазать краску на груди. Большим пальцем он проводит по дорожкам, которые слезы оставили на щеках, ласково касается ямочки на подбородке. Его дыхание окутывает мое лицо – теплое, сладкое от медовых цветов, которые он ел утром.
Я провожу ладонью по его груди и ниже, нащупывая шрамы сквозь тонкую ткань футболки. Я ищу Джеба, с которым вместе выросла. Это моя незыблемая крепость. Как бы сам он ни был измучен.
Джеб издает стон и запускает пальцы в волосы, связанные узлом у меня на затылке. Я хватаю его за футболку и запрокидываю голову, чтобы поцеловать лабрет под нижней губой.
Издав удивленный звук, Джеб вырывается и отступает назад. На его лице играют красные блики. Мы оба смотрим мне на грудь. Дневник светится.
– Что это? – хрипло спрашивает Джеб.
Алое сияние отражается в его глазах, как огонь свечи. Любопытство на лице сменяется чем-то вроде гипноза. Мизинцем Джеб приподнимает висящие у меня на шее шнурки, стараясь не коснуться ложбинки между грудей.
– Это настоящий дневник? – спрашивает он.
Я сглатываю, чувствуя, что сердце подступило к горлу.
– Нет, нет…
Я стягиваю обе подвески через голову и сжимаю их в кулаке.
«Не ускользай… Пожалуйста, останься со мной… держи меня, держи, держи…»
Моя немая мантра обрывается, когда Джеб хватает меня за руку. Крошечный дневник и ключ падают на его подставленную ладонь. Но, как только они касаются ее, Джеб чертыхается и швыряет их через всю комнату. Потрясенно вытаращив глаза, он разжимает пальцы.
Дневник оставил отпечаток – ярко-красное клеймо – в центре ладони.
12
Комнаты
Джеб убирает руку, когда я пытаюсь оценить серьезность повреждения. В мгновение ока его тон становится обвинительным.
– Что такое внутри этой книжечки? Почему она меня обожгла?
– Не знаю, – невнятно отвечаю я, не только ему, но и себе.
Дневник защитил меня уже дважды, с тех пор как я оказалась внутри горы. Может быть, он и Джеба считает опасным?
Может быть, так и есть?
– Там просто слова, – продолжаю я. – Волшебные слова. Ты тут ни при чем.
Я не могу говорить конкретнее, иначе Джеб поймет, что я собираюсь отправиться на поиски Червонной Королевы, пока их с папой не будет.
Джеб прищуривается, как будто не верит. Я недоумеваю и снова пытаюсь понять, откуда берутся эти подозрения и враждебность.
И тут возвращается папа. Он замечает мое полураскрашенное тело и поспешно отводит взгляд.
– У вас всё нормально?
– Как нельзя лучше, – отвечает Джеб.
Папа кладет сумку на стол и перебирает содержимое, повернувшись спиной. Он явно пытается нам не мешать.
Правда, мы в этом не нуждаемся. Джеб принимается за работу. Из-под края футболки выглядывает кружевная вставка, которая прикрывает пупок и поясницу. Потом появляются перчатки без пальцев. Отстраненная от всего, я чувствую себя плоской куклой, на которую надевают бумажную одежку.
Закончив, Джеб подводит меня к трюмо, чтобы я могла посмотреть на себя. Он касается всех нарисованных предметов одежды кончиком кисти, которая теперь сияет фиолетовым светом магии.
Золотистая краска на ногах превращается в блестящие лосины, которые доходят до щиколоток. Два полотнища в красно-зелено-кремовую клетку, которые он нарисовал спереди и сзади, от талии до середины бедра, становятся мини-юбкой, а черная короткая футболка расправляется и садится по форме тела. Рисунок на груди – череп цвета слоновой кости и золотые лозы – делается объемным, как будто он вышит металлической ниткой.
Джеб снимает заколку с моих волос и быстро проводит кистью по платиновым прядям. Я протягиваю руку и трогаю похожий на тиару обруч с белыми розами и сверкающими рубинами – в тон моей рыжей прядке.
Впервые за целый месяц я чувствую себя прежней. Отчасти подземцем, отчасти человеком – и немножко королевой.
Отражение Джеба появляется за моим плечом. Его подбородок выше моей макушки. Он вешает на место дневник и ключик, стараясь касаться только шнурков.
– И еще раз, – говорит он. – Не мочи одежду.
Я поворачиваюсь, чтобы поблагодарить его за прекрасный наряд, но Джеб уже в другом углу – он обсуждает с папой поход к воротам Страны Чудес.
Стоя за ширмой, я заглядываю под одежду. Бинты слились с нарисованной одеждой, нетронутым остался только кружевной подарок Морфея. Я натягиваю поверх лосин пластмассовые сапоги Барби. Мы решили, что лучше иметь водонепроницаемую обувь. Я выхожу из-за ширмы, и папа с Джебом провожают меня на маяк.
Папа обнимает меня и строго наказывает никуда не ходить, пока они не вернутся. Вместе они шагают к лодке. Я мысленно злорадствую: они, кажется, позабыли, что я умею летать. Но на полпути вниз по лестнице Джеб останавливается, что-то говорит папе и возвращается ко мне.
Он опирается на косяк у меня над головой и склоняется к моему уху. Его мужественные черты озарены лунным светом.
– Я знаю, что ты собираешься сбежать, – говорит он.
Я подавляю возражения и молча злюсь. Джеб предвидит все мои действия, в то время как я не могу проникнуть даже сквозь один слой его мыслей.
– Есть лишь два способа выбраться из укрытия, – продолжает Джеб. – Первый – тем же путем, которым ты пришла. Я приказал рисункам не причинять тебе вреда, но и не впускать в тоннель. У тебя не хватит здесь дождевой воды, чтобы
