– Хорошо. В Гдетотам есть существа, которые совершенно не похожи на людей… – он вдруг замолкает, словно вспомнив, что мама, мягко говоря, не человек. – Она – одна из них. Как и тот крылатый мальчик, который пронес меня через портал. Она подземец.
– Отчасти, – шепотом отвечаю я.
На языке вертится невысказанное: «Как и я».
– Она сильнее, чем я мог вообразить, – вполголоса продолжает папа. – Она защитит Джеба. Они будут помогать друг другу…
Отчасти он прав. Мама сильная, и я напоминаю себе, что она выживет в Стране Чудес. Если бы Джеб был с ней! Тогда и он находился бы в чуть большей безопасности. Но я пока не говорила папе, что они не вместе. Сначала ему надо переварить то, что он узнал.
– С ними всё в порядке. С обоими.
Папе достаточно воспоминания о крылатом существе, которое помогло маме вызволить его из сада душ. Ему незачем знать, что Морфей – одна из целей нашей теперешней спасательной экспедиции. Но потом мне придется объяснить ту огромную роль, которую Морфей играл в моей жизни с самого детства. Хотя я никогда не смогу признаться, какую роль он должен сыграть в грядущем. Потому что я поклялась жизненной магией не говорить ни слова. Я даже не имею права рассказать Морфею, что тоже видела наше будущее.
– Проблема в том, – говорю я, – что кроличья нора засыпана. Все порталы связаны друг с другом. Поэтому, если вход не работает, не работают и выходы.
– Вот почему ты привезла меня сюда за воспоминаниями, – произносит папа, проследив ход моих мыслей. – Чтобы найти другой путь в Страну Чудес.
Мне страшно говорить ему, в каком состоянии Страна Чудес. Хуже всего, что виновата я. Эта трагедия произошла из-за моей некомпетентности, из-за того, что я пустила в ход силу, которой долго пренебрегала и не научилась пользоваться. И, чтобы исправить ошибку, я должна столкнуться со своим главным страхом.
Нам нужно многое обсудить, прежде чем я рискну добавить в этот коктейль еще и Червонную Королеву.
– Кстати, что случилось с кондуктором? – Папа, к моему большому облегчению, меняет тему. – Почему ты так с ним обошлась?
Я бросаю орешек в рот и отвечаю, жуя:
– Он назвал меня никчемной полукровкой. По-моему, я проявила творческий подход.
Мой голос заглушен шумом машин и голосами людей, которые доносятся сверху через вентиляционные отверстия.
Папа смахивает крошки с футболки с логотипом «Спорттовары Тома».
– Да-да. То вранье, которое я слышал от тебя и твоей матери, тоже можно было назвать творческим подходом.
Ох. Я бросаю в рот еще пригоршню орешков. Хотелось бы мне, чтоб наши отношения стали такими, как раньше. Как странно – их основой незаметно сделалась ложь. Без нее они ненадежны… сомнительны.
Я мучительно хочу обнять папу, но пропасть между нами слишком велика.
– Если мы желаем помочь маме и Джебу, – продолжает папа, – я хочу услышать от тебя честные ответы. Всю правду. Никаких больше приукрашиваний.
Я рассматриваю свои босые ноги и морщусь, когда наступаю на гальку и щебень. Не только мои ступни кажутся необыкновенно нежными и уязвимыми.
– Понятия не имею, с чего начать, пап.
Он хмурится.
– Я не жду правдивого рассказа сию секунду. Сначала надо найти «Таверну Шелти».
– Шелти?
Единственный Шелти, которого я знаю, – яйцеобразное существо из Страны Чудес. Тот, кого в книжке Льюиса Кэрролла зовут Шалтай-Болтай.
– Что это вообще такое?
– Единственная подсказка насчет местонахождения моей семьи. Там был мой дом.
– Там – в смысле, в Лондоне?
– Там – в смысле, в мире людей. «Таверна Шелти» – нечто вроде остановки на полпути между двумя королевствами, волшебным и человеческим. Она скрыта под землей.
Когда папа открыто признаёт существование волшебного иномирья, у меня кружится голова. Может быть, я ошиблась, когда решила, что он забыл, как следует обращаться с подземцами. Может быть, я догадывалась, что ему это известно. Но тем не менее трудно признать, как глубоко Страна Чудес вошла в мою кровь – по обеим линиям.
При этой мысли меня опять охватывают воспоминания Червонной Королевы. Я пошатываюсь.
Папа помогает мне устоять.
– Ты в порядке?
– Просто голова болит, – отвечаю я, чувствуя, как головокружение отступает.
Придется постоянно делать над собой усилие, чтобы не думать о своей прапрапрабабушке, пока я не пойму, как избавиться от этих приступов.
– Ты начал говорить про таверну.
– Да. Она находится где-то в Оксфорде.
– Серьезно? Это там, где выросла Алиса Лидделл. И где она познакомилась с Кэрроллом.
Папа трет небритый подбородок.
– Каким-то образом Скеффингтоны состоят в родстве с Доджсонами. Доджсон – настоящая фамилия Кэрролла, до того как он взял псевдоним. Надеюсь, мы узнаем больше, когда найдем таверну.
Я не требую большего. Не могу представить себе количество информации, которое разом обрушилось на папу.
Вдалеке, на стенках тоннеля, медленно и лениво хлопая крыльями, висят бабочки-данаиды, которые доставили нас сюда. Свет люстр отражается от их оранжево-черных крыльев. Возникает ассоциация с тиграми, скользящими в джунглях.
Бабочки шепчут:
– Мы знаем дорогу к «Таверне Шелти». Тебя сопроводить, маленькая цветочная королева?
Мои руки покрываются мурашками, когда я рисую себе второй раунд борьбы с дождем и ветром. Это не страх, а наэлектризованное предвкушение. Все равно что стоять в очереди к любимому аттракциону в парке. Свернутые крылья зудят. Правое еще не до конца зажило. Может быть, я выпущу крылья, сидя на бабочке, и немного поупражняю их, не боясь свалиться.
«Да, пожалуйста, отнесите нас», – мысленно отвечаю я.
– Они сейчас говорят с тобой? – спрашивает папа, перехватив мой взгляд.
Я сглатываю. Трудно привыкнуть к тому, что больше не надо притворяться перед человеком, которого я обманывала всю жизнь.
– Ну да…
Он внимательно смотрит на меня, и в тусклом свете его лицо кажется зеленоватым. Интересно, дошло ли до папы, что мы позволили отправить маму в сумасшедший дом, в то время как она не бредила, а говорила о реально существующих вещах.
– Бабочки
