Здесь, вдали от любопытных глаз, среди роскошных красных ковров и золотых занавесок, я дала волю своему горю. «Позволь мне», – сказал Морфей. Он протянул руки и держал меня в объятиях, пока я плакала. Ночь за ночью, в течение целого года. И наконец я выплакалась.
Вскоре после того отношение Морфея ко мне изменилось. Его прикосновения стали менее успокаивающими и более интимными. Я была слишком смущена, чтобы ответить, поскольку с особой остротой ощущала свое состарившееся тело. Вечно юное волшебное существо, которое ухаживает за старухой… я бы рассмеялась над этой нелепой картиной, если бы меня не трогали до глубины души его слепая преданность и неизмеримая глубина любви.
– Даже если мы примем твой план, – негромко и сердито произнес Морфей, промокая салфеткой мне между пальцев, чтобы вытереть остатки чая, – я и мои крылья будут рядом. На всякий случай.
Нахмурившись, я взглянула на него. Упрямство Морфея, и отблески огня, танцующие на его растрепанных волосах, и странно прекрасные черты напомнили мне другую ночь, которую мы провели в этой комнате, несколько десятилетий назад, когда он впервые пытался убедить меня надеть рубиновый венец. Когда я пыталась соблазнить Морфея, забрать назад свое желание и сбежать из Страны Чудес, чтобы снять проклятие с родных и спасти Джеба. Тогда я была совсем другим человеком, полным юношеских сил, человеческих мечтаний и невинности.
Наша королевская спальня стала болезненным напоминанием о том, какой я сделалась хрупкой и дряхлой. Мне так хочется создать здесь новые воспоминания. Это произойдет, когда я уже не буду бежать наперегонки с хаотическим стилем Страны Чудес, когда меня вновь коронуют, и я навсегда останусь шестнадцатилетней – вечно юной, энергичной и такой же соблазнительной, как крылатый мужчина, который будет править вместе со мной.
Но пока я просто сюда не вписывалась. Я была как фотография, которую забыли на улице: мои яркие краски выцвели до меланхоличного желто-серого цвета. Волшебная сила оставалась по-прежнему могуча, но находилась внутри потрепанного временем сосуда. Мои плечи гнулись и казались непомерно тяжелыми. Я редко выпускала крылья. Больше всего я скучала по полету.
Я задумалась, так ли чувствовала себя в конце земной жизни Червонная Королева и почему она послушалась Морфея и вернулась в Страну Чудес, покинув своих потомков-полукровок. В конце концов, она всё равно рассчитывала вернуться, хотя и не одна. Она вступила в схватку с Морфеем, положив начало цепочке уловок и хитростей, которые привели к тому, что я получила корону и стала правительницей. Я научилась быть благодарной судьбе за это, хотя в прошлом нередко жалела о своем предназначении. Понадобилась целая жизнь, чтобы я полностью оценила всю прелесть бессмертия. И никогда больше я не буду принимать его как данность.
Когда Морфей закончил вытирать пролитый чай, я высвободила свою руку из его пальцев и застенчиво запахнула на шее шелковый шарф с оборками, чтобы скрыть дряблую кожу. Люди говорили, что для своего возраста я выглядела прекрасно. Как минимум на двадцать лет моложе. Но, по сравнению с неувядающей, сверхъестественной внешностью Морфея я чувствую себя древней старухой.
– Я не хочу, чтоб ты там был, – настаивала я, полная решимости удержать его от визита в крематорий. – Вполне достаточно, что ты много лет наблюдал, как я становилась похожа на чернослив.
Даже мой голос звучал хрипло, как будто слова срывались с губ в виде коричневых чешуек ржавчины.
Облокотившись на стол, Морфей придвинулся как можно ближе – хотя ему мешал стоявший между нами чайный сервиз. Его синие волосы – волшебные, движущиеся – ниспадали до плеч и представляли разительный контраст с тусклыми белыми прядями, скрученными в пучок у меня на затылке.
– Ты почти вышла из кокона, любовь моя. Предстоит самый трудный шаг, помяни мое слово. Это мучительная, изматывающая битва за собственную личность – прежде чем ты высвободишься и превратишься в существо, способное летать и творить. Существо, которым ты с самого начала была предназначена стать. Я могу сделать так, чтобы ты в процессе не сбилась с пути. Чтобы… не отвлекалась.
Морфей посмотрел на мое обручальное кольцо, которое я еще не сняла. Оно было символом не только нашей с Джебом любви, но и всей моей человеческой жизни, и я собиралась носить его до тех пор, пока не покину мир смертных.
Морфей мизинцем обвел кольцо, стараясь не прикасаться к серебряной полоске, украшенной бриллиантами.
– Надо, чтобы ничто не помешало тебе сделать последний шаг. Ты уже достаточно долго оплакивала тех, кого потеряла. Они покоятся с миром. Пусть это успокоит и тебя. Иначе ты будешь парализована… не сможешь действовать, находясь в ясном уме. Сосредоточиться – вот залог успеха.
– Я знаю, – сказала я, почувствовав, как сдавило грудь. – Ты беспокоишься, что я впаду в маразм. Что я не справлюсь.
Морфей вздохнул и погладил мой большой палец.
– Дело не в маразме. В воспоминаниях. Это случается с людьми. Ты мне сама объясняла, когда я наблюдал, как ты становишься всё утонченнее и мудрее.
– Утонченнее… – Я слабо улыбнулась в ответ на его попытку очаровать меня. – Теперь это называется так?
Он, не дрогнув, выдержал мой взгляд.
– Твои глаза не перестали гореть, а ум не стал слабее. Что ты там говорила про чернослив? Ты во всех отношениях – мой маленький сладкий персик. Как всегда. Я напоминаю тебе об этом постоянно, не так ли?
«Как минимум один раз за ночь, мой любимый махаон».
Я ничего не сказала вслух – и не открыла главную причину: мне стыдно представать перед Морфеем такой слабой. Я не хочу, чтобы он запомнил меня в виде дряхлого трупа, лежащего в картонном гробу. Таким я увидела Джеба после смерти, перед кремацией…
– Королева не должна просить помощи, – сказала я.
Я не сводила взгляда с Морфея, зачарованная зрелищем чернильно-черных глаз, которые смотрели на меня – как всегда, с самого детства – полные благоговения и любви.
Не обращая внимания на состарившуюся оболочку, он каким-то образом видел девушку, которой я некогда была, и мне отчаянно хотелось увидеть себя такой же.
– Королева должна заслужить уважение своих подданных. И восхищение короля.
– Уверяю тебя… – Морфей вновь взял меня за руку и поцеловал костяшки, вспухшие от артрита. – Ты уже заслужила всё это. И я намерен показать тебе, как велико
