Корабль вошел в тихую гавань, и пассажиры бросились к бортам, выглядывая признаки жизни. Но впереди были только пустые пристани и покинутый док. В целом картина напоминала Килморду, вот только здесь не догнивали корабли. Саша молча стояла возле штурвала, словно ожидала именно этого, словно предвидела брошенный порт.
– Ни одного корабля, – удивился Айзек.
– Нет, – покачал головой Падриг. – Все, кто могли, бежали.
– А те, кто не могли?
– Погибли. Или спрятались. Или переплели себя во что-то, что не пришлось бы вольгарам по вкусу.
– Здесь ни души, Ткач, – заметил Кель.
– Мы поедем в Каарн, – ответил Падриг, словно это должно было все исправить, но Саша нахмурилась, и старик больше не проронил ни слова.
Половина моряков и гвардии расселись по шлюпкам, чтобы разведать обстановку. Наконец корабль мягко пристал к берегу, был брошен якорь и спущен трап. Спустя четыре года королева Сирша вернулась домой в сопровождении утомленных гостей, но никто не выбежал им навстречу, не показался из густой листвы и не выглянул из тайного укрытия, чтобы поприветствовать потрепанную джеруанскую делегацию.
После потери второго корабля все изменилось. Капитан Лортимер и его команда могли либо дождаться возвращения экспедиции в гавани, либо отправиться вместе с ней. Лортимер понимал, что не сунется в одиночку в море, кишащее подводными чудовищами, но это не мешало ему ныть и жаловаться на каждому шагу.
– Я капитан чертова корабля, а не первооткрыватель!
В конце концов он присоединился к Келю, рассудив, что лучше держаться поближе к человеку, который с равной эффективностью может убивать и исцелять. Моряки поспешили с ним согласиться.
Кель убедил отряд, который должен был отправиться в Виллу, идти с ними в Каарн и пообещал при необходимости замолвить словечко перед королем. Сейчас численность была их преимуществом: слишком много неизвестного таилось впереди. После того как на берегу их никто не встретил, оставаться вместе казалось лучшим решением, и путешественники приготовились к марш-броску. Повозки выгрузили с судна и собрали. У них оставалось достаточно лошадей, чтобы запрячь телеги, но людям пришлось бы идти пешком. Отряд на глазах погружался в уныние – надежды их стремительно таяли, а вот тревога возрастала.
– До долины Каарна два дня пути в глубь материка. Не волнуйтесь, нам не придется карабкаться на скалы или тащить повозки через чащу, – успокаивал их Падриг. – В Дендаре отличные мощеные дороги, которые соединяют все уголки королевства. Каарн – вершина дерева, простирающего свои корни и ветви в Виллу и Порту. Король, а также его отец и отец его отца много лет прокладывали дороги и завоевывали любовь своего народа. Все в Дендаре прекрасно.
Но что бы ни говорил Падриг, тишина в гавани была отнюдь не прекрасной. Она была гнетущей. Следы вольгар – разбросанные тут и там гнезда, редкие перья, случайные кости – попадались им на каждом углу, но были старыми. Ни свежих останков, ни птичьего помета, ни трупной вони в воздухе. Посреди главной дороги лежал человеческий скелет, вернее, только череп с позвоночником, точно жуткий посох. Кто-то все же остался в бухте Дендар, не желая бежать, и встретил смерть возле дома, который не мог покинуть. Чуть дальше валялись останки нескольких вольгар, и Кель понадеялся, что найденный череп принадлежит их убийце.
Отряд разделился на небольшие группки и прочесал пустынные аллеи и покинутые дома. Таверна встретила их ровным рядом кубков и пыльными запечатанными бутылями, которые с мрачной щедростью манили мужчин. Моряки и гвардейцы не упустили возможности, хотя праздновать было нечего, и дальше отправились, прихлебывая из бутылок. Но чем глубже они продвигались, тем серьезнее становились их лица.
С балок в конюшне свисали нетронутые мешки с зерном – птицелюди этим не питались. Кель с Джериком спустили их и накормили лошадей, а остатки погрузили в телегу, чтобы взять с собой в Каарн. Перед уходом Кель бросил в один из мешков монету и приколотил к стене – на случай, если хозяин внезапно вернется и решит, что его ограбили.
– Они собирались вернуться. Это ясно. Они почти все оставили здесь, – повторяла Саша. – В день моего отплытия деревня полнилась людьми. Конечно, им было страшно, но при этом в воздухе витало возбуждение. Предчувствие приключения.
– Все эти люди тоже были Ткачами? – спросил Кель.
– Многие из них… Да.
– Куда они могли пойти? Те, которые не бежали за море?
– В Каарн. Король… То есть Арен… – Саша споткнулась на его имени, и Кель почувствовал, что ей неловко – будто она предавала мужа каждым произнесенным словом. – Арен считал, что всем лучше держаться вместе. Как ты.
– Но они не вернулись. Они же должны были вернуться… в конце концов?
– Да. Если бы только им не было безопаснее в Каарне. Если бы… оставалась угроза.
– Но угрозы нет. А вокруг полно вина и зерна. Вся мебель в домах на месте. Кто-то же должен был вернуться. – Кель осекся: Саша знала все это и без него. Ни к чему было утяжелять ее ношу очевидными наблюдениями. Он не стал спрашивать, что они будут делать, если в Каарне окажется так же пусто, как в бухте Дендар.
Путники встретились на причале с полными руками находок. Половина из них лишилась всего имущества, когда затонул корабль, однако никто не решился воспользоваться чужой одеждой или забрать с кроватей покрывала. Келю оставалось лишь надеяться, что, когда они прибудут в Каарн, сапожники не станут слишком внимательно приглядываться к его ботинкам.
– Цыплята! – с торжеством объявил Айзек, потрясая в воздухе обезглавленными тушками. – Джеда поймал еще больше. Они просто бегали по улице, представляете? А ведь вольгары едят цыплят. Будь они здесь, ни одного не оставили бы. Это же хороший знак, капитан?
Кель медленно кивнул:
– Да. Хороший знак и еще лучший ужин. На постоялом дворе кухня размером с замковую. Айзек, бери повара и иди разводить огонь. Сегодня мы будем ночевать здесь. Отправимся в Каарн с утра.
Они отыскали в кладовых масло и плотно запечатанные бочонки с мукой и натаскали кипятка в железные ванны, которыми были оборудованы гостиничные комнаты. В тот вечер они наелись, как короли, набив животы чужим хлебом, и отмылись
