– Значит, будем использовать то, что есть, – подытожил Кель.
– Но мы не можем отбиваться от вольгар корнями и ветками! – взвыл Падриг.
– Почему же? Вам достаточно шевельнуть рукой, чтобы вырастить дерево. Прикажите разрастись колючим лозам. Сделаем сети, силки, ловушки.
Арен горестно покачал головой, словно не в силах поверить, что кошмар возвращается.
– Мы дадим отпор, – сказала Саша. Челюсти ее были крепко сжаты, на щеках пылал румянец. Однажды она уже хотела биться, но вместо этого ее отослали за море.
Падриг застонал, однако не стал спорить.
– Когда их ждать? – спросил Кель.
– Когда на холмах задрожат листья.
Арен и Падриг дружно ахнули. У Келя оборвалось сердце.
Лето было на исходе. Листья в лесах еще радовали взгляд изумрудной зеленью, но свет уже истончался, воздух начинал пахнуть по-другому, и дни становились все короче.
Похоже, крепость вернулась к жизни, только чтобы встретить отложенную смерть.
* * *На следующее утро Бум поднялся на самую высокую башню, запрокинул голову к небу, чтобы не оглушить людей внизу, и призвал всех крестьян в замок. Каарнцы потянулись к воротам, зевая и потирая глаза. Они еще не отошли от вчерашних возлияний и не размяли закаменевшие после танцев ноги. Праздник едва успел закончиться, а король уже собирал их обратно.
Арен в нескольких сухих, горьких словах приказал всем готовиться. На лицах каарнцев поочередно отразились шок, отрицание, гнев и страх. Некоторые принялись спрашивать, как и почему, другие проклинали жестокую судьбу. Многим требовались ответы, и всем – надежда.
Но никто не захотел прятаться.
Мужчины были непреклонны. Женщины отказались наотрез. Дети задрожали от одной только мысли снова стать деревьями. Кель начал разрабатывать план обороны, хотя мог опираться лишь на туманные Сашины предсказания. Ему по мере сил помогала гвардия и Одаренные. Ткачи сосредоточились на сборе урожая и заполнении амбаров к предстоящей зиме – не прекращая молиться, чтобы эта зима для них наступила. Арен счел, что на полях его дар будет полезнее, и присоединился к своему народу, поручив Келю подготовку к войне и королеве – все остальное. Но на его лице лежала тень уныния, будто он заранее сдался, и хотя он и продолжал трудиться так же усердно, как его подданные, глаза Арена то и дело задерживались на лесной сени. Когда Кель обращался к нему за советом, тот слушал вполуха и отвечал не сразу.
– В Джеру вольгары застали нас врасплох. Но теперь мы знаем об их приближении.
– Как вы их победили? – спросил один из молоденьких новобранцев.
Кель воскресил в памяти те события.
– Королева Ларк приказала им упасть с неба.
– Как это? – удивился Морской Перевертыш.
– При помощи слов. Но ни у кого из нас нет ее дара.
– Зато у нас есть ветер, – заметила мать Дева. – Мой сын может вызвать ураганный порыв и посшибать этих тварей вниз.
– И земля, – добавил Джеда.
– И звук, – прошептал Бум, отчего из окон чуть не вылетели стекла.
– И лозы, – напомнил Джерик.
– Верно, – кивнул Кель. – Натянем их от замковых стен до башен. Крепость Каарна должна превратиться в огромный зеленый шатер. Мы затаимся под ним с копьями, вольгары не смогут обуздать жажду крови и начнут ломиться напролом. Крылья запутаются в сетях, и тут-то мы и встретим их с оружием.
Они собирались использовать любой шанс. Оставалось молиться, чтобы Перевертыш, которая по-прежнему рыскала где-то в лесах Каарна, отложила свои козни до ухода вольгар – а лучше бы сама убралась куда подальше. Даже Перевертыши не были защищены от гнева птицелюдей. Эта мысль немного успокаивала.
* * *Кель проснулся от осторожного прикосновения к плечу. В темноте над ним маячили золотые глаза Гаспара.
– Капитан, у ворот путник. Просит впустить.
С Келя мигом слетели остатки сна. В голове возник десяток разнообразных картин, как Перевертыш умоляет дозорных приютить настрадавшуюся бедняжку.
– Он представился королем Тирасом, – с сомнением протянул Гаспар. – Но на нем нет совсем никакой одежды. Уверяет, что вы захотите его видеть. Вы хотите?
Кель свалился с кровати и принялся натягивать ботинки. Сердце колотилось от радости и неверия. Тирас? В Каарне? Помилуй их Творец. Тирас в Каарне.
Король Джеру стоял за подъемной решеткой, скрестив руки на смуглой груди и широко расставив ноги. Вся его поза выдавала непоколебимую уверенность в себе – как если бы на нем была мантия и корона. И да, он был совершенно наг.
– Поднять решетку! – заорал Кель, спускаясь со сторожевой вышки с не меньшей поспешностью, чем на нее взобрался. Тирас прошествовал на середину двора, словно это был его собственный замок, и тут же оказался в объятиях Келя. Тот мог лишь смеяться, потрясенно качать головой и сжимать брата до хруста костей. Эта нежданная встреча словно прорвала плотину, за которой копились все его эмоции последних месяцев.
– Где, черт возьми, твоя одежда?
– Там же, где перья и чешуя, братец. До Килморды я долетел, а сюда добрался вплавь. Птицам и рыбам штаны, знаешь ли, ни к чему.
Гаспар глазел на них с открытым ртом. Гарнизон понемногу начал стягиваться во двор, и гвардейцы принялись приветствовать короля радостными криками. Джерик, улыбаясь от уха до уха, бросил ему тунику и брюки.
– Добро пожаловать в Каарн, ваше величество! Честное слово, в жизни не был так рад видеть голого мужчину.
– Тогда считай, что сегодня тебе повезло, – ухмыльнулся Тирас. – А теперь может ли голый мужчина получить немного еды и эля?
– Пойдем, брат, – рассмеялся Кель, у которого все еще перехватывало дыхание, и повел Тираса к западному входу – ближайшему к кухне. Насколько он знал Йетту, в кладовой должно было найтись угощение, достойное короля.
Айзек побежал вперед зажигать лампы –
