Семаков также прислал записку с просьбой явиться в рубку «Морского дракона» (кают-компании на этом корабле просто не было) командиру «Херсонеса» и его начарту, конечно, после того, как Руднев справился с текущими делами.
В рубке присутствовали все офицеры «Морского дракона», а также капитан Риммер. Последний напросился на это совещание с большой настойчивостью.
– Владимир Николаевич, я просто обязан быть на разборе полётов!
– Каких полётов?
– Выражение Професа, мы все им заразились. Вообще-то оно применяется при обучении… э-э-э… тех, кто водит летательные аппараты.
– Не стоит объяснять, я понял. Имеется в виду подробный анализ действий ученика, не так ли?
– Совершенно верно, но Профес использовал эти слова также применительно к капитанам.
Для отказа не было оснований.
– Приступим к делу, господа. Иван Андреевич, что вам кажется неверным в использованной тактике?
– В такую погоду… имею в виду, при такой скверной видимости «Херсонесу» лучше бы атаковать под острым углом, почти на контркурсах, чтобы сделать потери от возможного ответного огня минимальными.
– Понимаю вашу мысль. А вы что скажете, Михаил Григорьевич?
– С точки зрения артиллериста «Морской дракон» действовал отменно, а вот «Херсонесу» я порекомендовал бы атаковать вне прямой видимости, основываясь лишь на указателе направления на неприятельский форштевень. При удаче мы могли бы спалить все пять судов.
Лейтенант Ячменёв аж подпрыгивал на месте в стремлении вставить словцо.
– Степан Леонидович, прошу вас.
– Не согласен с Михал Григоричем. В этом варианте мы рисковали повышенным расходом боеприпасов. С учётом меньшей опытности нашей прислуги это помешало бы достичь цели. Имею в виду, могли бы и не утопить все пять.
– Понятно. Вы что скажете, Иван Григорьевич?
– Опыт у нас, понятно, поменее вашего. Также примите во внимание тот дождь с туманом. В этих условиях атака на близкой дистанции виделась самой результативной, но не позволяла моему кораблю избежать ответных ядер. И то молвить, ещё мне радоваться надлежит, что отбоярились двумя пробоинами, притом же ни единого убитого. Да, вот ещё добавить: как полагаете, мои-то попадут к этой знаменитости, которая Марья Захаровна?
– Почти уверен в том, Иван Григорьевич. – У Семакова были основания так говорить: на «Херсонесе» не было ни единого негатора.
Руднев продолжал:
– А что до атаки на контркурсах, не уверен в своих гранатомётчиках. Могли бы промазать, право слово. Так что команда выступила славно, и к крестам всех представлю…
Семаков кивнул, соглашаясь, потом взял слово:
– Должно мне заметить, что сам я тактику выбрал не наилучшую, ибо знал заранее, что ваши, Иван Григорьевич, гранатомётчики всё ещё не имеют хорошего опыта, а в расчётах полагал их не хуже моих. Не согласен с вами, Михаил Григорьевич, что могли бы утопить всех пятерых. Не по нашему рту кусок. В самом лучшем случае, я так мыслю, угрохали бы троих. Поддерживаю вашу, Иван Григорьевич, точку зрения: уж если решились на атаку, то в этакую погоду риска избегнуть невозможно. И ещё недорого за него заплатили. Что же касается раненых, то уж будьте уверены, господа: если только кости не задеты, сии матросы в пять дней будут как новёшеньки. И шрамов не останется, это проверено. Если адмирал захочет выслушать меня лично, будьте благонадёжны, ваше представление к наградам поддержу, сколько сумею.
Риммер за всю дискуссию не произнёс ни слова. Он лишь слушал и временами записывал. Разумеется, эти записки получил командор Малах. Он их внимательно прочитал, добавил кое-что от себя и отослал на Маэру.
У Мариэлы было хорошее настроение: поток раненых сильно поиссяк в последние три дня. В результате появление хорунжего Неболтая было встречено лёгкой подначкой:
– Доброго тебе дня, Тихон Андропович. Что, опять здоровьишко поправить явился? Уж не сомневайся, от похмелья разом избавлю.
Казак смешливое настроение не поддержал:
– Нет, Марья Захаровна, тут другое.
Глянув на выражение лица посетителя, Мариэла утратила расположение к шуточкам.
– Дело серьёзное?
Подразумевалось: «Дело секретное?»
– Пожалуй что так.
– Пошли ко мне в кабинет.
То помещение, куда оба направились, скорее предназначалось для отдыха, чем для работы. Хотя там был небольшой стол и удобный стул, но также имелась кушетка.
– Садись и говори всё. Чаю не предложу, извини: у самой нет.
Неболтай рассеянно кивнул. Видно было, что мысли его бесконечно далеки от каких-либо напитков.
– Сразу скажу: только я это и видел. Даша-то наша на Камчатском уж два дня как шурует. Храбрая девка, слов нет. И перевязывает умело. Только раз она не устереглась, достала серебряную пластину и в неё с тобой разговаривала, а я услышал и увидел. А после ты приказала одному из моих ребятишек держать осёдланного коня наготове у госпиталя. Он тебя послушал, да только и мне доложил, как я есть его начальник. Это значит, ты готова в любой миг мчаться намётом на Камчатский, ежели Дарья позовёт. Ездить верхом, как понимаю, ты умеешь. А у меня из головы нейдёт: ведь тогда на тебя напали, может, и не торговцы рабами. За твоей головой охотились, вот что. Уверен, что англичане с французами про всех вас пятерых уже довольно знают. Так что егери не упустят случая стрельнуть и по тебе тоже. Того и опасаюсь.
– Вот оно что… За беспокойство благодарствую, но ты всего не знаешь, Тихон Андропович. Для начала, это мой долг помогать раненым.
– Вот в госпитале и помогай.
– Иной раз приходится бежать к больному, было у меня уж такое… там. Но есть ещё кое-что. – Взгляд молодой женщины вдруг обрёл кинжальную остроту. – Обещай, что никому не разболтаешь.
Казак перекрестился и поцеловал крестик.
– Иисусе Христе и Богородица Пресвятая, пред вашим ликом обещаю, что болтать не буду.
– У всех наших особенный щит есть.
– Бронь, никак? Так она пулю не удержит.
– Бронь – это что?
Хорунжий объяснил.
– А, вроде доспехов? Нет, у нас другое. Магия. Проверяли: остановит пулю пистолетную и даже винтовочную с любого расстояния. Правда, меня с ног сбить может, это да. Я ведь не особо тяжёлая. Вот ты – другое дело. Тебя разве что пошатнёт.
– А если в голову?
Женщина чуть снисходительно улыбнулась:
– Уже об этом подумали. Как мне говорили, щит очень непростой, но защиту даёт всему телу. Впрочем… о прическе ничего не упоминалось. Видно, как раз её пуля попортить может. Я представляю себе этот ужас…
Неболтай сначала посмеялся, но после чуть задумался.
– Нет, Марья Захаровна, уж постарайся лишний раз туда не соваться. Не только пули там летают: и ядра, и осколки.
На этот раз в раздумья впала Мариэла.
– Ядра, говоришь? А ведь ты подал идею, Тихон Андропович. Не моя специальность, но, если не ошибаюсь, можно и против ядер щит сделать. Правда, тот будет куда дороже. И кристаллы другие, и заклинания сложнее… Надо будет Тифору сказать. Тут большая теоретическая работа, уверена.
Нахимов получил письменный рапорт от Семакова и тем не менее пожелал лично выслушать подчинённого. Вопросы так и сыпались:
– То,
