Она, должно быть, сошла с ума, она свихнулась, полностью и окончательно. Как же она ругала себя, когда договаривалась с ним о встрече («Ничего такого, буду проездом, можно выпить кофе»).
Но Артур, сладкий, невероятный Артур, что он делал с ней!
Ведь и мужчин-то до мужа у нее было всего двое, и муж считал секс хоть и обязательным, но не главным удовольствием…
— Боже, — прошептала она, едва не плача.
Перед внутренним взором встал преданный в обоих смыслах человек, но образ тут же сменился. Артур, голый, мускулистый, работающий над ней так, как никто никогда…
Она ведь думала, что два оргазма — предел. Была уверена, что те порноактрисы, брызгающие струей, жульничают.
Как ей смотреть в глаза Сергею? Дочери? Как жить дальше?
Зажужжал телефон. Саша вздрогнула. Выхватила мобильник.
Забыв про дорогу, открыла новое сообщение.
«Думаю о тебе. О нас. Хорошего пути».
Черт, черт, какого хрена она дала ему номер?
Тупой малолетний мудак, ну где он научился всему этому? Почему Сергей…
Она посмотрела на дорогу и едва не потеряла управление. Вцепилась в руль, повела хэтчбек к отбойнику.
Раненый человек на дороге? Человек в крови?
Саша выпрыгнула из автомобиля и посмотрела по сторонам. Справа ехала какая-то крупная машина, но пока она была далеко. Застонав от отчаяния, женщина побежала к «Таврии» и лежащему на обочине телу.
Количество крови вызвало тошноту. Будто человека терли об асфальт, как скребок. Во что же он врезался? Где вмятины на его транспорте?
— Эй, вы живы?
Внутренний голос ответил: «Ты знаешь, что нет. Он мертв, и этот труп — твое наказание за те стоны, за те оргазмы, за ложь».
Слезы потекли по щекам Саши.
Не решаясь подойти к окровавленному человеку, она вернулась на нейтральную полосу.
Синий джип приближался с севера, слава Богу, ей помогут.
Не ей, конечно, а несчастному парню…
Внезапно в голову пришла чудовищная мысль: «Стресс замаскирует ее преступление, муж ничего не заметит или спишет на дорожный инцидент».
Она замахала рукой набирающей скорость машине.
Она так и не посмотрела на билборд в отличие от водителя джипа.
Автомобиль снес ее с дороги, подмял, прокрутил, как тряпичную куклу, колесами. Череп Саши Кузнецовой лопнул, и все ее мысли и тайны вывалились на трассу серой кашицей.
Дмитрий Шканов, частный предприниматель и вот уже сутки как дедушка, не обратил ни малейшего внимания на сбитую им женщину, на брызги крови, украсившие лобовое стекло. Единственное, что для него существовало, был рекламный щит.
Город, который встречал его, любимый город.
— Какой красивый, — прошептал Шканов.
Его переполняли самые светлые эмоции: нежность, доброта, ностальгия по собственному детству, по прошлому, когда сын только родился. В доме было тепло, молодая жена стряпала на кухне. Загружала в холодильник оливье, московский салат, селедку под шубой. Зеленый горошек лежал в авоське, переброшенной за подоконник. Шампанское, консервированные ананасы и майонез достались по блату, и заказной финский сервелат. По телевизору шел праздничный выпуск «Международной панорамы». Жена прервалась, чтобы погладить платье, а он взялся за холодец.
Прошлое. Засахаренное, золотистое, незыблемое. Коктейль из ясных, не истрепавшихся воспоминаний, из запахов и звуков, из забытых чувств и забытых лиц. Из лучшего, что случалось с ним за пятьдесят лет жизни.
Улыбаясь, Шканов стал сдавать назад. Саша Кузнецова захрустела под колесами, джип «чероки» едва заметно подпрыгнул.
Скоро он будет танцевать с женой под «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады».
Предприниматель развернул автомобиль, поставил его поперек полосы. Вышел, мурлыча под нос песенку «Boney M».
Открыл багажник.
Кто-то ехал по трассе с юга. Нужно поторапливаться.
Шканов отбросил в сторону сложенную коляску, подарок для внука, и достал лакированную бейсбольную биту. Он возил ее с собой как средство самозащиты лет пять, но ни разу не воспользовался.
Ища поддержки, Шканов повернулся к билборду. Город поддержал его.
Стас и Катя Полехины ездили в город за елкой и теперь возвращались домой в родное село. По дороге они болтали без умолку — о празднике, о хозяйстве, о детях и планах на отпуск. Им всегда было о чем поговорить. По мере приближения к рекламному щиту их речь становилась медленнее, бессвязнее. Потом они замолчали.
Трехметровый пейзаж над степью лучился и просил.
«Мазда» Полехиных съехала с дорожного полотна.
Рядом творилось нечто невообразимое.
Автомобили перекрыли движение. Брошенная «Таврия», врезавшийся в нее бежевый «жигуленок». «Шкода» на противоположной обочине. Джип «чероки» и красный «опель». А еще были люди, живые и мертвые. Женщина, выглядывающая из-под колес, труп парня в грязи. Старичок, поливающий «жигуль» бензином из канистры. Крепкий мужчина среднего возраста с неподдельной радостью на лице и битой в руке выволок из «опеля» водителя и размозжил ему голову. Водитель мертв, но мужчина продолжает стучать битой по смятому черепу.
А еще среди бойни ошивались те, кто совсем не был похож на людей. Тени. Безобразные формы.
В салоне «опеля» остался четырнадцатилетний подросток, отец забирал его из больницы, где он лежал с переломом плечевой кости. Подросток теребил медицинскую повязку для фиксации и смотрел перед собой.
Он видел голую женщину, уверенно идущую вдоль шоссе. Она была ему смутно знакома, да, актриса, ее показывали по телику. Модель, вышедшая замуж за старого пердуна-миллиардера. Анна… что-то там. Огромные груди актрисы раскачивались при ходьбе, колыхались бедра. Плечом к плечу с ней шагал уродливый длинноволосый скелет в футболке и джинсах. Клешня сжимала топорик. Скелет и мертвая гниющая актриса приблизились к вопящему толстяку, обняли его и… исчезли. Попросту провалились в человека, как в колодец, и толстяк перестал кричать. Он выпрямился, улыбаясь.
Что-то стукнуло в стекло сбоку. Ошеломленный подросток обернулся.
…Полехины смотрели на билборд.
Им было безразлично все прочее, они улыбались и понимающе кивали. Не отрываясь от щита, Стас порылся в пакетах с покупками.
