Что, черт возьми, с ним случилось? Его добил последний срок в тюрьме. Не столько предательство Морти, сколько все вообще. Он больше не был молодым и многообещающим вором. Старым его тоже никто бы не назвал, но он отсидел достаточно, чтобы тюремная вонь смылась не сразу – примерно как запах Родни с пальцев.
«На этой работенке, – подумал Куп, – ты либо лезешь наверх, либо выходишь из бизнеса. Ну, либо умираешь. К этому я пока не готов. Мне просто нужно подумать. Забиться куда-нибудь и собраться с мыслями».
Он вышел напротив отеля «Рузвельт» на Голливудском бульваре. У Китайского театра какой-то парень, наряженный Джеком Воробьем, уговаривал пару краснолицых типов со Среднего Запада сфотографироваться с ним. За деньги, разумеется. Еще там были Человек-паук, провонявший потом, и Чудо-женщина, налитые кровью глаза которой казались краснее ее сапог. Все вместе это угнетало. Купу показалось, что приехать в Голливуд – не такая уж хорошая идея.
«Ты просидел в клетке полтора года, тупица», – подумал он.
Куп огляделся. По крайней мере, на бульваре хватало дешевых магазинов. Он зашел в сувенирную лавку, в витрине которой стояли мини-«оскары» и висели футболки с Аллеей звезд, на которых можно было написать свое имя. Внутри он нашел витрину с пластиковыми зажигалками. Остались только зажигалки с Волшебником из страны Оз. На одной стороне – Дороти и Тото, а на другой – Лев, Страшила и Железный дровосек, лыбящиеся так, как будто они все вместе отправились в отпуск, и там им вместо временных татуировок сделали лоботомию.
Покопавшись в пакете, он нашел мелочь. Копаться пришлось довольно долго, и это его бесило. Он положил деньги на прилавок и ушел, не дожидаясь сдачи. Снаружи его ждал Морти.
– Вау, – сказал он, – ты за наличные ее купил или взял ипотеку?
– У меня есть деньги, – сказал Куп.
– Да я уж вижу. Отличный пластик.
Куп понимал, что полезнее было бы притвориться, что все в порядке, чем признать, что он в полной заднице, но ничего придумать не мог.
– Ты должен мне восемнадцать месяцев жизни, – сказал он.
Морти постучал костяшками пальцев по знаку «Парковка запрещена».
– Я знаю, чувак. Еще я должен тебе выпивки на эти восемнадцать месяцев.
– Это первая разумная вещь, которую ты сказал.
Куп зажег сигарету. Она оказалась хуже, чем он надеялся. Какая-то хрень с пониженным содержанием смол. Ужасы обычного мира снова рухнули на его плечи.
Морти сказал, как будто читая его мысли:
– Пошли, знаю я тут одно местечко.
Куп прошел за ним пару кварталов до забегаловки под названием «Старое доброе время». Заглянул в тусклый зал и вышел, уверенный, что единственное развлечение, доступное в этом месте, – гадать, чем именно тут разбавляют виски. Забегаловку украшали две вещи: грустные старые забулдыги у стойки и сломанный музыкальный автомат, облепленный желтой полицейской лентой.
Но все-таки он зашел вместе с Морти внутрь – там было прохладнее, чем снаружи. Сигарету он бросил на тротуар, и в нее тут же вцепился плешивый голубь. Купу стало стыдно, что птице досталась такая дрянь, но нищим выбирать не из чего.
Морти заказал два виски-сауэра. Куп приподнял бровь:
– Коктейли? Мы что, на школьном выпускном?
– Расслабься. Коктейли хорошие, а я не хочу, чтобы ты быстро нажрался и снова полез в драку.
Куп пожал плечами:
– Ты платишь, тебе и выбирать.
– Именно.
Принесли напитки, и Куп попробовал. Коктейль оказался слишком сладким, но виски в нем хватало. Да и после полутора лет туалетного божоле коктейль был достаточно хорош.
– Значит, у тебя есть работа, – сказал Куп.
– Да.
– Я знаю этого чувака?
– Нет.
– А ты?
– Да, – ответил Морти. И через секунду: – Нет. Но у него отличные рекомендации.
– Что значит «отличные рекомендации»?
– Это значит, что ему нельзя сказать «нет».
Куп отпил еще.
– Я пас, – сказал он, не глядя на Морти.
Морти замахал руками, как будто дирижировал оркестром.
– Что? Нет! Ты для этой работы и вышел.
Куп оглядел бар.
– Я не работаю на сумасшедших и на тех, кто плюет на закон еще больше, чем я. А этот чувак попахивает и тем и другим.
– Кстати о запахе…
– Не спрашивай. Спасибо за коктейль.
– Подожди. Есть еще бонус…
Куп остановился.
– Какой еще бонус?
Морти наклонился вперед и зашептал:
– Если мы справимся до следующего новолуния, получим лишнюю сотню тысяч.
– Это еще почему?
– Не знаю. У него день рождения, или так велела луна. Тебе-то какая разница?
Куп сделал еще глоток. Виски начинал неприятно жечь желудок.
– Он точно сказал про сотню тысяч?
– Да.
– Он нас не кинет?
– У него репутация.
Куп долго молчал, а потом сказал:
– Твою мать.
– Значит, ты в деле?
Куп допил коктейль.
– Ты был прав. Я в заднице. Купи мне поесть и дай подумать.
– За такую работу я тебе даже собачатины куплю.
– Я не ем собачатину. Она не кошерная.
– С каких пор ты соблюдаешь кашрут?
– С тех самых, как ты решил кормить меня псиной.
Шесть
Агенты Бэйлисс и Нельсон сидели в фургоне напротив кафешки с сэндвичами, всего в квартале от «Старого доброго времени». Снаружи на машине красовались логотипы «Пасифик газ энд электрик», а внутри пахло водкой. Бэйлисс смотрела через окно с односторонней прозрачностью, подкручивая бинокль. Все автомобили с современной аппаратурой наблюдения были в поле или в ремонте, так что им достался этот мусор из каменного века. Бэйлисс была уверена, что это вина Нельсона. Он разозлил кого-то в гараже… или всех. Она вздохнула и снова подрегулировала бинокль, добиваясь ясного изображения.
– Это он? – спросил Нельсон.
– Нет, – сказала Бэйлисс, – это мистер Роджерс восстал из мертвых.
– «Нет, это мистер Роджерс», – передразнил ее Нельсон противным высоким голоском.
Бэйлисс, младший агент, была одета в недорогой пиджак и поддельные туфли «Гуччи». Она посмотрела на Нельсона. На нем был дорогой костюм с галстуком, но белая рубашка выглядела так, как будто он не снимал ее пару дней. Наверное, снова спал в машине.
– Ты там что, пьешь? – спросила она.
– Если бы я пил, я не мог бы разговаривать.
Бэйлисс смотрела, как бывший заключенный и преступник едят. Нельсон помолчал минуту, а потом сказал:
– Заметила тишину? Вот тогда я пил.
Бэйлисс не обратила на него внимания.
– С ним кто-то, кого я не знаю.
– Дай посмотреть.
Нельсон взял бинокль, дернув Бэйлисс за волосы, а потом долго его настраивал. Бэйлисс была уверена, что он специально ее злит. Наконец Нельсон сказал:
– Это его тупой дружок, Мортон как-то-там. Он его и сдал.
Он отдал ей бинокль и сел на пол, прислонившись к кузову изнутри.
– Почему этого не было в инструктаже? – спросила Бэйлисс.
– А должно было быть? Я же тебе сказал, кто это?
– А если бы тебе отказала печень и ты бы помер? Никто другой его не знает.
– Тогда молись, чтобы я не помер.
– Да я каждый вечер молюсь о твоем здоровье. Твоя чудесная, искрящаяся жизнь мне важнее мира во всем мире.
– Как мило
