– Ласуровка быстро приводит в состояние опьянения, снимая внутренние запреты, – пояснил оборотень. – Причём действует одинаково на людей, на нас и на гномов. Во время войны её употребление вызывало мгновенные вспышки агрессии как на фронте, где она входила в солдатский паёк, так и в тылу, где ею свободно торговали все питейные заведения. Сначала его величество распорядился давать её солдатам только перед боем, а после и вовсе запретил.
– Я не знала! – воскликнула Ники и снова капризно ткнула в стопку тонким пальцем. – Ещё!
Лихай усмехнулся, разлил, однако Ники заметила, что себе он налил лишь половину.
– Хотите меня споить? – громко засмеялась она. У неё было ощущение, что смерть прошла совсем рядом.
Окружающие начали оглядываться – кроме неё, женщин в заведении не было.
– Пытаюсь рядом с вами сохранить трезвый рассудок, – ответил тот.
Ники знала о дурной привычке полковника говорить двусмысленностями, поэтому прямо посмотрела ему в глаза, ища в них вожделение. Желание, почувствованное тогда, на балу, охватило ее с новой силой, и она этому порадовалась: так отступала, бледнела страшная непонятная картина, всё ещё подвешенная в сознании на крепких ниточках памяти. В глубине зрачков Лихая мерцали огоньки, будто тлеющие угли, готовые вот-вот вспыхнуть жарким пламенем. И, демоны её побери, она не понимала: интересует она его как женщина или уже нет? Сидя напротив, они пожирали друг друга взглядами, и каждый пытался дать понять другому не то, что думал на самом деле. Видимо, выпито было ещё слишком мало…
Поединок взглядов оказался неожиданно прерван.
– Блондиночка, – навис над столом огромный кудлатый мужик, – а, блондиночка? Разрешите познакомиться?
Ники сморгнула. Злость на того, кто помешал занятию едва ли не более увлекательному, чем секс, мгновенно переросла в жгучую ярость, заставившую забыть о магии и вспомнить о кулаке. Архимагистр поднялась и со всего размаха заехала непутёвому ухажёру по уху.
– Не стоило этого делать, – вздохнул полковник, тоже вставая и оказываясь между ней и взревевшим от боли мужиком. – Советую вернуться на своё место, уважаемый, – обратился он к нему, – девушке вы неинтересны!
Говоря это, он лишь чуть передвинулся в сторону и сдвинул Ники… с траектории огромного кулака, летящего оборотню в голову. В следующее мгновение владелец кулака полетел в обратном направлении, а за ним, красиво вращаясь, спешил стул, который швырнула Никорин.
– У тебя слишком мало яиц, малыш, чтобы знакомиться со мной! – закричала она вслед летящим и развернулась к Лихо.
Тот смотрел на неё с восхищением – она раскраснелась, глаза горели, губы чуть припухли, ни следа не осталось от холодной красоты высокомерной язвительной магички! Перед ним стояла портовая девчонка, которая следовала зову сердца, не слушая доводов разума, ошибалась, падала, разбиваясь в кровь, и снова поднималась.
Между тем компании, на которую упал «ухажёр», стиль падения пришёлся не по вкусу, что они и высказали упавшему. Тот с аргументами не согласился, поскольку уже в воздухе понял, как несправедлива к нему реальность. В результате компания разлетелась по углам трактира, а стол отправился в обратную сторону в качестве подарка несговорчивой блондиночке.
Уже через несколько минут в трактире драка бурлила, как кипяток в котелке. С азартным «Хоу, красавчик!» архимагистр, забывшая, что она архимагистр, лупила по лицам, туловам и окорокам и ощущала какую-то дикую радость от того, что делает то, что хочет, и так, как хочет. Магией не пользовалась. Честно говоря, она о ней забыла, и это было здорово! Но ещё лучше было то, что ответных ударов почти не прилетало: полковник Торхаш прикрывал её, принимая на себя бо́льшую их часть, точнее, уклоняясь от большей части. Он двигался как-то неспешно, лениво, не столько нанося вред нападающим, сколько отбрасывая их в сторону. На полу рядом с ним лежали лишь самые дерзкие, которым короткое забытьё пошло бы на пользу. Когда драка достигла самого высокого градуса, а выражение удовлетворения на лице Ники сделало его сияющим, Лихай оттянул её от партнёра по спаррингу – плюгавого мужичонки, с азартом пытавшегося пнуть её короткой ножонкой, – забросил на плечо и, аккуратно обходя дерущихся, вынес наружу.
Очутившись на улице, архимагистр с наслаждением вдохнула свежего воздуха и вновь удивилась тишине – ни звука драки слышно не было. Извернувшись, скатилась с плеча оборотня, оглядела только что покинутый дом. Она давно с лёгкостью опознавала любую магию, не переходя на внутреннее зрение и не используя соответствующих заклинаний, вот и сейчас увидела – через стены и перекрытия – запрятанный под полом трактира артефакт безмолвия. Хитрый хозяин экономил на всём, кроме магического сопровождения бизнеса.
– Ты больная на всю голову, Ники, – сказал из-за её спины Лихай, – при таком архимагистре Ласурия в явной опасности!
Она резко развернулась и увидела, что полковник беззвучно хохочет, блестя в ночном сумраке глазами и зубами. Его всегда безупречная коса растрепалась, и он стащил с неё удерживающий ремешок, позволив волосам рассыпаться по плечам. Никорин даже замерла от восхищения, позабыв обидные слова. Волосы оборотня, тёмно-красные, чуть вьющиеся, кажущиеся драгоценным мехом, сзади спадали до пояса, спереди покрывали плечи и грудь богатым плащом. До них невозможно было не дотронуться, не запустить пальцы, не сжать их с силой и тоскливым желанием обладать – и этим великолепием, и его владельцем. И она потянулась, и запустила тонкие пальцы в тепло его меха, и уткнулась лицом ему куда-то за ухо, вдыхая одновременно тонкий и острый запах мужчины, даже не вспотевшего во время драки. Ощутила железные пальцы на своих бёдрах… Запрыгнула на него, обвив ногами и не зная, куда он несёт её, поддерживая, чтобы не сползла. Его горячие губы коснулись её шеи, спустились под воротник. Торхаш зарычал, дёрнул его зубами, мол, мешает, укусил драгоценную ношу в то место, где шея переходила в плечо.
Ники глаз так и не открыла. Не открыла, когда он, привалив её к холодной поверхности какой-то стены, принялся целовать – быстро, коротко, сильно, порыкивая от удовольствия, не открыла, когда горячие ладони отправились исследовать её тело, бесстыдно пробравшись под все интимные принадлежности туалета, не открыла, когда ощутила Торхаша в себе. Алкоголь, морозный воздух, выхваченная из небытия картина мироздания привели её в состояние такой эйфории, что она только тихонько улыбалась, постанывая от удовольствия. Бывшее для него страстью – напористой, горячей, – для неё оказалось негой, сладким блаженством, раз за разом уносившим на небеса. И когда последняя разрядка затрясла обоих, под закрытыми веками архимагистра снова появилось увиденное в мороке, ясное и понятное, как детский рисунок на песке!
Ники вскрикнула и широко раскрыла глаза. Ей срочно нужен был совет. Вот только посоветоваться было не с кем.
* * *Варгас Серафин потерянно смотрел на окруживший их сплошной камень. Он с трудом сдерживал накатывающую
